Сказки чужого дома

* * *

– Кажется, вы рассказали не всё.

Ева стояла в дверях и смотрела, как Рин Краусс один за другим гасит светильники. Как-то странно: задует один, отнесет к окну, поставит на подоконник. Только после этого идет за следующим. Светильники были выстроены в аккуратный ряд и поблескивали металлом. Так же поблескивал в сумерках Звереныш на тропе. Он продолжал ездить. Колеса по-прежнему стучали.

– Иди спать, Хава. – Краусс полуобернулся. – Завтра у вас, если мне не изменяет память, занятия.

– Куда вы уезжаете? Туда? Это правда? – спросила она. Краусс развернулся и подошел к светильнику, который был подвешен на одной из спиралей железной дороги.

– Вы хотите поймать Зверя… – прошептала Ева. – Не забыли…

– Зверя, – повторил Краусс и бросил задумчивый взгляд через плечо. – Веспианцы придумывают меткие названия вещам, которых вроде бы не понимают. Правда, трудновато сказать, кто был зверем в тот день.

Ева стояла, не двигаясь с места. Сопровождающий офицер отцепил светильник и осторожно отвинтил верхнюю часть резного каркаса.

– Вы говорили довольно странно. Не как обычно. Это… мучает вас.

Он с силой дунул. Огонек погас, лицо окутала тень, но Ева успела заметить тоскливое выражение его глаз. Краусс понес светильник к подоконнику. В комнате оставалось гореть еще два.

– Вы потеряли там друзей?

Его темный силуэт слабо выделялся на фоне окна.

– Я потерял там себя.

– Ведь это были всего лишь заговорщики… – тихо произнесла Ева. – Люди, которые хотели навредить. Вы должны были…

Перед ее глазами стояла Травля. И еще одна сцена: они с сестрой маленькие, прячутся в кустах и смотрят, как люди в черно-красной форме стреляют по огромному Зверю из базук. Тот рычит, пускает клубы пара, наконец срывается с места… и уходит. Потом Ева долго глядела ему вслед, в то время как Хава завороженно наблюдала за алопогонными. Если бы они обе знали: одна – что стальные двери перепачканы человеческой кровью, другая – почему они перепачканы.

– Я кое-что не рассказал. Ты права, умная девочка. Да, знаешь, я все больше убеждаюсь, что ты была не просто прачкой, ты слишком…

– Не надо, – попросила Ева. Она прошла обратно в комнату, неуверенно приблизилась к светильнику, что стоял в дальнем углу комнаты и отбрасывал особенно четкую тень. – Можно?…

– Да. Гаси.

Он молчал, пока она поднимала светильник. Отвинчивала хитрую крышку с защелкой. Смотрела на пляшущее пламя и тушила его. Офицер заговорил, когда Ева уже прошла к подоконнику; осталось всего одно пустое место у самого края оконной ниши.

– Мы преследовали поезд. Я и один из Син-Четверки, остальные отстали. Мы настигли его в начале погони и забрались в него. Тот, с кем я был, – в последний вагон, я – в предпоследний. Очень быстро поезд нас вышвырнул, но… мы успели кое-что увидеть. Оба. Разное. И спятили тоже по-разному.

Краусс не подходил. Ева не оборачивалась, но чувствовала: светильник, который он держит, все еще горит. Сопровождающий офицер не решается его погасить.

– Тот, с кем я шел, не был трусом. Мне казалось, его вовсе невозможно напугать. Когда мы нашли его… он поседел. Тронулся умом. Он разбил затылок, но это была не единственная его травма. Когда его осматривали, нашли другое, чего не смогли объяснить. Это… противоестественно.

Вот бы снова зажечь фонарь. Но Ева просто стояла, борясь с желанием обернуться и убедиться: один еще горит. Хотя бы один, в руках офицера. И горит ярко.

– Он был в укусах, Хава. В человеческих укусах, и на него напало не одно существо, а десятки. Будто… стая. Он нес какую-то чушь. Того, о чем он рассказал, просто не может быть. И не было. Никогда.

Он замолчал, и Ева вдруг осознала, что не готова спросить о том, о чем она думала. Не сейчас, потому что в комнате слишком мало света, на улице тени, а поезд все еще ходит по своим рельсам. Она задаст вопрос про другое. Более важное.

– Что… видели вы?

Ева заставила себя обернуться. Краусс стоял примерно в трех шагах и действительно держал непогашенный фонарь. Он сжимал нижнюю часть каркаса так крепко, что на его руках выступили жилы. Побелевшее лицо освещали рыжие блики. Искажали его. Сильно старили, подчеркивая темные круги под глазами.

– Об этом лучше не знать ле, которые идут служить Длани.

– Об этом лучше не молчать, если это не дает покоя. – Ева посмотрела на него в упор. – Вы уезжаете куда-то, где опасно. Можете умереть. И…

Она почувствовала ком в горле. Торопливо дернула плечами, собираясь извиниться за все это слюнтяйство, но услышала отрывистое:

– Уезжаю. Скоро.

– Что вы видели? – повторила девочка. – И… почему вы хотите опять ловить Зверя? Зачем? Неужели…