– Тоните, суки ненавистные. А я про вашу гибель сказку сочиню. Или песенку. Ля-ля-ля, ля-ля-ля, сука-сука, сука… – дальше пошло уже вовсе неподобное пение.
– Куда поплывешь-то теперь, котейко? – окликнул Баюна Яромир.
– А в Цареград, как хотел! – важно заявил тот. – Там уж, верно, котов ценят по достоинству, не то что здесь! Буду басилевсу песни петь, да сказки слагать, а он меня будет мышами засахаренными потчевать и персиянскими кошками одаривать! Буду каждый день в молоке купаться и цепочку золотую на шее носить! Там же писать научусь, да летопись сложу великую, про вас про всех, сук поганых!
– Ну удачи тебе, – хмыкнул Яромир.
Течение относило их все дальше и дальше. Вот уж кота Баюна и не видно стало, вот уже и ствол его исчез из виду. Волнение на море совсем стихло, и ничто не выдавало недавнего присутствия целого острова – причем немаленького.
Чудесный Буян сгинул безо всяких следов.
Птицы тоже разлетелись, отправились искать других пристанищ. Все… хотя нет, не все. Одна птаха все еще кружила, спускаясь все ниже и ниже. Яромир некоторое время смотрел на нее недоверчиво, а потом приподнялся, радостно вскрикнул, руками замахал.
Через минуту на огромный дуб уселся крупный златоперый сокол. Он щелкнул клювом, глянул совершенно человечьими глазами и устало сказал:
– Ф-фух, насилу сыскал вас!
– Финист, братушка! – заулыбался Яромир. – Какими судьбами?
– Да уж известно какими, – ворчливо ответил фалколак. – Бречислав меня до вас направил. И я тут гляжу… вы… э-э…
– Сам знаю, – вздохнул Яромир. – Обмишулились мы малость, напортачили. Буян-остров, сам видишь… того.
– Да уж вижу… не вижу, вернее. Это вы как же так умудрились-то? – недоверчиво спросил Финист. – Целый остров на дно пустить… рассказать кому – не поверят.
– Да это вот Иванушка у нас… подвиг свершил, – покосился на княжича Яромир. – Силушку богатырскую показал.
– Зело силен парнище! – уважительно присвистнул Финист. – Богатырь, как есть богатырь!
Иван сидел красней вареного рака и сердито сопел в две дырочки. Братья-оборотни потешались над ним в неприкрытую – разве что пальцами не тыкали.
– Ну а яйцо-то вы хоть добыли? – посуровел вдруг Финист. – Или оно того… на дно ушло?
– Спрашиваешь! – осклабился Яромир. – Вань, покажь братке, что мы достали.
Иван охотно вытащил из-за пазухи каменное яйцо. Было то по-прежнему цело и невредимо, без малейшей трещинки. Финист вспорхнул в воздух, облетел вокруг, постукал клювом тут и там и спросил:
– И что, не бьется?
– Сам видишь, – ответил Яромир. – Кабы билось, мы б его зазря не таскали. Давно бы кокнули.
– А кладенцом…
– Пробовали.
– А если разрыв-траву поискать… хотя это вроде как камень…
– Камень. Но мы все равно попробовали. Не помогает.
– А у вас разрыв-трава есть?! – удивился Финист. – Где взяли?!
– Да на Буяне же и нашли. Остров же заветный… был.
– Ах да, запамятовал. Хм… Ну я тогда не знаю, что еще попробовать-то… Может, Бречислав что подскажет?
– Или он, или баба-яга, – согласился Яромир. – Старика Филина тоже поспрошаем, деда Бояна… котяра вот не знал…
– Врал наверняка, – надувшись, сказал Иван. Он все еще крепко злился на Баюна.
Каков подлец оказался, это ж уму непостижимо!
– Да не, не врал вроде… – задумчиво сказал Яромир. – Хотя… не, точно не врал. Хотя…
– Ну ладно, братка, давай-ка, расскажи мне все ладком, – попросил Финист, ударяясь о дерево пернатой головенкой и едва не падая в воду, став уже человеком.
– А то. Все расскажу. Времени-то много впереди – это ты у нас с крыльями, а нам с Ванькой до берега еще грести и грести. Отломи-ка мне, Вань, ветку вон ту, широкую.
Иван кинул Яромиру указанную ветку и себе тоже сломал одну. Не весло, конечно, но все лучше, чем совсем ничего.
– Ну что, мужики, до берега-то догребем? – окликнул Финист.
– Аль мы не русские? – подбоченился Иван. – Догребем, конечно.
– Сейчас бы вот только еще пожрать что-нибудь… – вздохнул Яромир. – А то у меня в брюхе кишка за кишкой с дубьем гоняется…
– Ну, этому горю нетрудно помочь, – усмехнулся Финист, доставая из-за пазухи свернутую холстину и расстилая ее на широченном стволе. – Накорми,
