скатерочка!
Впряженный в колесницу огненный змий несся над Русским морем. Поводья держал бессмертный царь нежити. В тяжелых доспехах, с обвившимся вокруг пояса Аспид-Змеем, он летел так уже много часов. Быстры его крылатые змии, но от Костяного Дворца до острова Буяна почти две тысячи поприщ. Дальняя дорога даже для летучей твари.
Кащей пристально рассматривал водную гладь. Он уже достиг нужного места и видел, что чудесное блюдо не соврало, ничего не перепутало. Там, где еще только вчера был большой остров, ныне плескались волны. И лишь туманная дымка все еще держалась, все еще колебалась слабехонько.
Похоже, вывернутый Алатырь-камень Кащей почувствовал не сразу же. Не мог ведь Буян уйти на дно за несколько минут – все-таки целый остров, да и немаленький. Наверное, именно тогда до Кащея это и донеслось – когда над Алатырем заплескались волны.
Описав несколько больших кругов, Кащей так и не заметил ничего интересного. Только множество всплывших древ, да огромное расползающееся пятно грязи. Страшно представить, сколько мути поднялось со дна, когда на него легла этакая махина.
Но больше ничего не видать. Нигде ни зверя, ни человека. Вообще никого живого.
Скверно, что всевидящее блюдо нельзя выносить из Костяного Дворца. Ослабевает его сила вне чародейских чертогов, скрывается в тенях зеркалица – волшебный всезнающий дух.
А пока-то Кащей в этакую даль добирался, да еще кружным путем, чтоб миновать власть Мороза-Студенца, Иван и Серый Волк сто раз уж успели исчезнуть. Вопрос только, куда. Уплыли на чем-нибудь? Или потонули? Если потонули, то и шут с ними, а если уплыли – то в какую сторону? За столько времени они могли уплыть очень далеко.
Рыскать в их поисках по всему морю Кащею не хотелось. Кабы знать еще наверняка, что они добыли яйцо – а то ведь это вовсе не доподлинно. Кустодия при дубе стояла надежная, замок на сундуке висел заговоренный, чары на него наложены были сильные. Да и чудовища внутри были захоронены такие, чтобы любого богатыря изничтожить.
Скорее всего, русские тати так и не сумели добраться до каменного яйца, вот с отчаяния и сковырнули Алатырь. Решили, что если загубить остров Буян, то и смерть Кащеева с ним сгинет. Ну или хотя бы части сил Кащей лишится.
Иного объяснения столь дурному поступку Кащей придумать не мог.
Значит, сундук покоится где-то на дне моря – и нужно его оттуда достать. Жаль, здесь уже волшебство не поможет. Кащей желал, чтобы никто и никогда не смог отыскать его смерть, а потому наложил такие мощные чары, чтобы никакая иная волшба не смогла сказать, где та находится. Ни блюдо чудесное его иглы не видит, ни гадания, ни духи вещие.
И сам Кащей тоже не видит, к сожалению. Не видит и не чувствует.
Но он прекрасно помнит, где та должна находиться. Прямо здесь, внизу, под колесницей.
Или немного в сторону.
Кащей произнес несколько слов, отпустил поводья и перешагнул борт. Воздушные полозья заискрились, размываясь еще сильнее, змий издал тонкий вопль, развернулся и замахал крылами, уносясь на закат, к Болгарскому царству. Там он будет дожидать хозяина.
Хозяин же невозмутимо шел ко дну. Сам Кащей весил чуть более высохшего скелета, но тяжеленные доспехи тянули его вниз, как наковальня. В носоглотку уже хлынула соленая вода, но Кащей хранил вечное свое равнодушие. Ледяной взгляд царя нежити высматривал во тьме знакомые очертания.
Скорее всего, искать заветный дуб придется долго. А идти обратно – еще дольше, причем по морскому дну.
Но ничего страшного. Кащею совершенно некуда торопиться.
Он же бессмертный.
Вечерело уже, когда до Глеба прибежал тиун. Весь взъерошенный, он странным образом выглядел одновременно перепуганно и восхищенно.
– Там, княже!.. там!.. – выкрикнул он, беспорядочно маша руками.
– Ворог к стенам подступает?! – нахмурился князь.
– Да вроде нет, но… не разберешь их! Ты сам глянь лучше!
Глеб и то уж поднялся, накидывал теплый кафтан. Видно было, что не ради пустяка от дел отрывают.
Хотя какие уж там дела… в тавлеи князь сам с собой резался. Раздумывал, как в следующий раз Бречиславу-боярину отпор давать станет.
Но вышел на стену – и забыл о тавлеях. К Тиборску подъезжали верховые. И не десяток, не сотня – целые тысячи всадников.
Показалось сначала, что то половцы али кипчаки, диво взяло – откуда вдруг здесь-то? Тиборск среди больших городов самый полуночный, кругом леса, до степи далече. Мордва да булгары, было, являлись с набегами. Чудины те ж, марийцы. И татарва, разумеется, с людьми дивия.
А вот чтоб из степняков кто… не, Глеб такого и не помнил. Ни разу не добирались.
Но чуть приглядевшись, всмотревшись пристально – понял, отчего тиун пребывал в столь смешанных чувствах. Не всадники вовсе к Тиборску подъезжали… а всадницы.
