– А днем я… по-прежнему буду лягушкой?.. – всхлипнула Василиса.
– Будешш, мила, куда ж ты денешса…
Глава 9
Глыбы были громадными. Шесть штук, из цельного гранита. Часть лежала по берегам, часть – в самой реке. И на каждой выбит крест и надпись: «Господи, помози рабу своему Борису».
– Это кто выбил? – полюбопытствовал Иван.
– Борис, написано же, – пожал плечами Яромир.
– Да это-то я понял – чать, грамотный. Что это за Борис такой?
– Князь Борис. Правил Полоцком еще до моего рождения.
– А на кой? – озадаченно нахмурился Иван.
– Ну надо же было кому-то править…
– Да нет! – поморщился Иван. – На кой он надпись на камне выбивал?
– Да просто так. На кой ты сам в Новгороде на стене храма заклинание нацарапал?
– Не заклинание, а молитву, – наставительно ответил Иван. – Чтоб удача в пути была.
– Вот и князь за тем же самым.
Вдоль берега Западной Двины княжич и волколак ехали довольно долго. Точнее, Иван ехал, а Яромир вез его на себе, споро перебирая мохнатыми лапами.
Котенок Баюн по-прежнему сидел в мешке и гнусаво орал. Правда, только поначалу – замолк, когда Яромир пригрозил… нет, даже не придушить, а просто бросить ночью в лесу, волкам на съедение. Баюн, который детства совсем не помнил, такой угрозы испугался. Слишком уж привык котище быть здоровым и сильным, способным сладить не то что с волком – даже с медведем, пожалуй.
Его дурманящие песни тоже ослабли. Баюн время от времени начинал мурлыкать колыбельные, но ставший тоненьким голосок разве что заставил Ивана зевнуть раз-другой. Хотя ленивый княжич и так без конца зевал, так что может Баюн тут и вовсе ни при чем был.
На первой же ночевке злобный котенок выбрался из мешка и попытался перегрызть Ивану горло. Но его пастишка с такой работой не справилась, и он только окровенил кожу. Княжич тут же проснулся, долго вопил от боли, надрал шипящему Баюну хвост и запихал обратно в мешок. Яромир, который все это время сидел у дерева и жевал травинку, едва не помер от хохота.
Так троица путников миновала Смоленск. В нем переночевали, а с рассветом уже вновь в дорогу. Нигде не задерживались, ни с кем лишним не разговаривали. Торопились уехать подальше, пока Кащей еще кого в погоню не бросил.
Баюн, разумеется, недолго скрывал, как они с Очокочи нашли княжича на сером волке, да зачем он им двоим понадобился. Кот со злорадством заявил, что бегать им, сукам, недолго – ровно до той поры, пока царь-батюшка новых гонцов не пошлет. И уж на сей-то раз Илья Муромец из беды не выручит!
Так что Иван с Яромиром поспешали. Даже ночевали мало, быстро. Передохнули, подкрепились, Иван вздремнул слегка – и вперед. Чем больше земли проляжет между ними и Кащеевым Царством, тем трудней будет Кащею-Ядуну до них дотянуться.
– Завтра в Чернигове будем, – сказал Яромир, отрезая ломоть грудинки. В Смоленске купили большой кусок. – Может, котенка там оставим? Сбагрим кому-нибудь…
– Жалко кису… – протянул Иван. – Он же ученый… И говорящий… И сказок тьму знает…
Баюн зло зафырчал. За минувшие дни сказок он и впрямь рассказал немало. И не хотел вовсе, а только они сами из него лезли. Как чуть что, как случай какой – и сразу сказку говорит. Иван, большой до сказок охотник, слушал его с разинутым ртом.
– Ладно, пусть еще в мешке покатается, – согласился Яромир. – Может, на Русском море за борт выпадет…
Он втянул последнее мясное волоконце и принялся собирать скарб в котомку. Иван тоже поднялся, притопнул каблуками, отряхнул хлебные крошки и… споткнулся. Вот пустяк вроде, ерунда, не упал даже – а только крик издал горестный. И спал с лица, глядя на левый сапог.
Эти красные сапожки княжич не проносил еще и трех месяцев. Только на Воздвиженье купил, на тиборской ярмарке – и уж как Иван им радовался! Настоящий сиразский бархат, золоченая вышивка, серебреные шнуры! Кошель серебра за них отдал, да еще старые сапоги в придачу – а и не жалко!
И вот, нате-здрасьте! Споткнулся о камешек, чирканул ногой неудачно, да вдруг вся подошва разом и отвалилась!
А еще каблуки железные!
– Вернусь домой – прибью купчину! – сжал кулаки княжич. – Обдувало какое!..
– Я же говорил, объегорили, – равнодушно молвил оборотень, почесывая колено босой ступней. – Сымай эту глупость.
– Да как же я теперь, без сапогов-то?!
– Да никак. Баловство это все – обувка. Ноги дышать должны.
– Не, волчара, я так не могу! – взроптал Иван. – Это у тебя, вон, пятки как копыта! А я, чать, не холоп, а княжич, мне босым невместно!
Яромир почесал в затылке. Баюн вылез из мешка, обнюхал торчащие из сапога пальцы Ивана и насмешливо замяукал.
