широко открыты. Над ним сидел больной гном с болотной лихорадкой, тесно прижавшись головой к шее клирика. Чавкал именно он.
Жирный гном сидел на корточках рядом с постелью. Сжимая в руке нож, он отрезал от ноги мейстера огромный кусок. Большая берцовая кость клирика мешала ему. Отсюда и скрежет.
Нельф схватил брата за шиворот и вытащил обратно в узкий темный туннель. Поднес к губам кружку с болотной водой и сделал большой глоток. Затем передал ее брату, который поступил так же.
– Мне нужно вернуться туда, – прошептал Тисло.
– Зачем? – прохрипел Нельф.
– В ящике стола мейстера Нодрина есть карта шахты.
– Зачем она тебе нужна?
– Чтобы мы могли убраться отсюда, – пояснил Тисло.
– Зачем?
Тисло решил, что у Нельфа шок. Но не хотел усугублять все еще больше, поэтому ответил:
– Потому что мне здесь нравится еще меньше, чем поначалу. И, кроме того, лучшей возможности для побега больше не представится.
– Почему?
На этот раз Тисло решил проигнорировать вопрос и сразу перешел к своему плану.
– Я прокрадусь туда и спрячусь за кроватями справа. Потом поползу к столу и возьму карту. Если гномы заметят меня, ты должен будешь отвлечь их.
– Ты спятил? Ни в коем случае, – прошипел Нельф.
Тисло обрадовался, что ответом ему стало ни «зачем», ни «почему», но вообще-то рассчитывал, конечно, на некоторую поддержку. Тем не менее, он был уверен в том, что брат поступит правильно, если сам он окажется в опасности. Он спасет его, как делал прежде всегда.
Тисло присел на корточки, бросил быстрый взгляд в комнату и на четвереньках шмыгнул за первую койку. Гномы все еще были слишком заняты, чтобы обратить на него внимание. Он медленно полз вдоль стены, все дальше и дальше, в дальнюю часть лазарета, где стоял стол мейстера Нодрина.
Он полз уже мимо третьей койки, когда кто-то схватил его за волосы. Он едва не закричал, но успел подавить импульс.
– Воды, пожалуйста, воды, – простонал чей-то голос, доносившийся с постели.
Скрежет и чавканье стихли. Кто-то, шаркая, подошел. Тисло улегся плашмя на пол, но рука не отпускала его волосы. Шаги приближались. Сердце билось, как сумасшедшее. Кто-то остановился рядом с койкой. Он слегка хрипел. Это хрипение было ему знакомо. Его издавал жирный гном, когда начинал задыхаться. Всякий раз, когда это случалось, мейстер Нодрин клал на нос и рот гному платок, пропитанный мятным маслом. И через несколько минут хрипение стихало.
Нельф осторожно заглянул за угол, и у него захватило дух. Его брат лежал за одной из постелей. Перед ней стоял жирный гном, устремив взгляд белесых глаз на раненого товарища, лежавшего перед ним. Нож, которым он пилил ногу мейстера, он приставил к его груди. Осторожно прижал острие к тонкой сорочке – и оно тут же ушло в плоть бородача на толщину большого пальца. Мучившийся от жара гном выгнулся дугой. Затем его товарищ надавил сильнее, и клинок вошел в грудь гнома по рукоять. После этого он снова вытащил нож и зашаркал обратно к мертвому мейстеру, на груди у которого по-прежнему сидел его товарищ и наслаждался мясом ученого.
Нельф увидел, что брат пополз дальше и исчез за последней кроватью в ряду. До письменного стола мейстера оставалось еще футов десять.
Нельф уже не видел Тисло, но над краем стола вдруг появился скатанный трубочкой пергамент и заплясал над столом. Вскоре после этого сбоку стола появилась голова Тисло. Он широко усмехался. Нельф увидел, что брат борется с собой, не зная, ползти ли обратно точно так же, или же просто пробежать через всю комнату.
Нельф покачал головой и тут же понял, что это было ошибкой. Его брат любил делать то, от чего его отговаривали. Он считал это вызовом, полагая, что должен доказать, что по-другому тоже получится. Так и вышло.
Тисло вскочил и побежал. Он пробежал уже через половину комнаты, когда гномы заметили его. Жирный ткнул в него кинжалом, но промахнулся. Тисло перепрыгнул через две последние койки, как через препятствия, и выбежал из комнаты мимо Нельфа.
Тот не стал терять времени и последовал за братом, не зная, куда тот направляется. Они бежали по главной штольне на юг, все дальше удаляясь от главного выхода.
Спустя добрых полчаса они остановились, с трудом переводя дух. Обессилевший Тисло сел у стены штольни и вытянул ноги. Нельф решил, что слишком устал, чтобы садиться.
– Ты все еще держишь в руках котелок, – прохрипел Тисло.
Нельф опустил взгляд и с удивлением поглядел на сосуд, словно видел его впервые.
– Если бы я бросил его, то побежал бы быстрее, чем ты.
– Но я же не знал, куда ты направляешься. Кроме того, я подумал, что после такой пробежки ты не откажешься от глоточка.
