Идолы

не слишком похожей на улыбку.

Да и та гаснет, когда я улыбаюсь в ответ.

– Что-то, что имеет отношение к нам? – Тима старательно наматывает на вилку нечто вроде коричневатой лапши, потом аккуратно обмакивает ее в лужицу еще более темного коричневого соуса.

Ро, сидящий рядом с ней, уплетает за обе щеки. Конечно. Может, выращенная на гидропонике еда и не выглядит так уж красиво, но она свое дело делает, судя по выражению его лица. В особенности если учесть, что все наши запасы пропали при крушении вертушки.

– Твои сны, – напоминает Ро с набитым ртом.

– Там была маленькая девочка, – начинаю я, стараясь не обращать внимания, что от одного вида того, как они едят, у меня слюнки текут.

Ро на мгновение отвлекается от обмакивания в соус сразу полбуханки:

– Да?

Он пытается говорить, но его рот полон хлеба, а щеки перемазаны домашним маслом. Здесь еды больше, чем я видела много недель подряд. Собственно, я и не помню, с каких пор. Тима брезгливо косится на Ро.

Я смотрю на обоих:

– И еще птица со странным голосом.

Тима откладывает вилку в сторону:

– И?..

– И у той девочки на запястье было пять зеленых точек, – говорю я, отводя глаза.

– У нее – что? – Ро роняет хлеб на тарелку. – Тебе снимся мы?

– Пять? – Тима внимательно смотрит на меня; она уже понимает.

Я киваю:

– Может, это и не значит ничего. Может, это просто сон.

– Ты действительно так думаешь? – уточняет Тима.

Я трясу головой.

Не думаю.

– Это что-то значит, – тихо говорит Лукас.

И я рассказываю ему все. Ему, и Тиме, и Ро. Я не умолкаю до тех пор, пока между нами не остается ничего недосказанного. Пока этот сон не становится не только моим, но и их сном.

Тима думает. Выражение ее лица напоминает мне падре в те минуты, когда он сочинял проповеди.

– Итак… Ты уверена, что эта девочка существует на самом деле. Что ее не создало твое подсознание? Ты ведь в курсе, что именно из него обычно происходят сны.

– Я ощущала ее как реальную. Все это было больше похоже на некое послание или, может быть, даже… ну, на видение, а не на сон. – Я пытаюсь говорить уверенно, хотя и знаю, что могу ошибаться.

Тима медленно кивает:

– То есть ты говоришь, что она может быть такой же, как мы? Пятое Дитя Икон? Ты действительно так думаешь? Возможно ли это? – В голосе девушки звучит сомнение.

– Но мы ведь до недавних пор и того не знали, что нас четверо. А почему не пятеро?

Нельзя назвать мои слова такими уж логичными, но наша ситуация вообще с логикой никак не связана, если уж на то пошло.

– Хорошо. И ты думаешь, что она ждет тебя? – Тима бросает кусочек хлеба Бруту, который виляет хвостом у ее ног.

– Меня. – Я пожимаю плечами. – Нас. Кто знает?

Ро наклоняется вперед на своем стуле:

– И если верить твоему сну-посланию, ей нужно, чтобы ты поспешила ее найти? Но мы ведь не знаем, где она, так?

– Я же сказала. Это было похоже на Восточную Азию или Уош. Там был храм, мне так кажется. Высокий, с золотой крышей. На вершине холма.

Ро скептически смотрит на Тиму, потом на Лукаса. Как будто они молча голосуют, без моего участия.

Лукас пожимает плечами:

– Если есть хоть какой-то шанс найти ее…

– Какой-то шанс? – Ро на это не ведется. – Ребята, мы же говорим о приснившейся девочке! Я целиком и полностью за поиск снов! – Он бросает на меня косой взгляд. – Только теперь не время. Ты говоришь о каком-то шансе? А я тебе скажу, что на сто процентов уверен в том, что самую настоящую Икону необходимо раздолбать прямо сейчас. И я на сто процентов уверен, что Лорды схватили Фортиса. И на сто процентов, что снаружи, над горой, кружат вертолеты. Как насчет всего этого?