– Довольно, Ро! – Я сердито смотрю на него. – Если она действительно существует и если есть хотя бы возможность того, что она одна из нас, разве тебе не хотелось бы узнать все поточнее?
– Может, мы и должны попытаться. Может, мы и в долгу перед ней, – говорит Тима. – Если она… Ну, вы понимаете.
– Просто результат слишком живого воображения Дол? – фыркает Ро.
– Или фокус, – добавляет Лукас. – Или ловушка.
– Да. Вот именно. Пуговица прав. Хотя мне и неприятно говорить такое, – внезапно соглашается Ро.
– Как бы мне хотелось, чтобы Фортис был здесь, – вздыхает Тима. – Он бы знал, что делать.
Все молчат. Фортиса здесь нет. И возможно, нет больше нигде.
– Мы должны перестать рассчитывать на него, – говорю я наконец. – Он бы и сам такого не хотел.
– Может… – Лукас смотрит на Тиму, – Док что-то знает?
– Здесь нет сигнала. Под горой – нет. Епископ не шутил. Ничто не может проникнуть сквозь гранит, – опять вздыхает девушка.
– А как насчет самого Епископа? – Ро смотрит на нас.
Я хмурюсь:
– А почему ты думаешь, что Епископ вообще позволит нам выйти отсюда?
– Дол права. Как только мы окажемся снаружи, есть опасность привлечь целую армию симпов прямиком в эти туннели. – Лукас задумчиво постукивает вилкой по столу.
– Узнать можно только одним способом, – говорю я, вставая.
Я потерялась еще до того, как начала искать Епископа. Маленькие деревянные таблички указывали дорогу к его штабу, но из-за темноты в коридорах следовать им было почти невозможно. А путаница лабиринта, ведущего от главного ангара к сердцу горы, где располагались кабинеты управления, совершенно дезориентировала.
Я проходила мимо военных самых разных категорий, в самых разнообразных мундирах. Потрепанные куртки, отобранные у симпов. Форма с толстыми шерстяными воротниками – прежде я видела такую у северных грассов. Куда более тонкие камуфляжные жилеты. Можно было лишь предположить, что эти – с Юга.
Когда придет время в следующий раз схлестнуться с Посольствами и Лордами, мы будем куда как более сильными. Мы выстоим все вместе.
Я проглатываю смех и, несмотря ни на что, иду дальше.
Теперь меня окружают более широкие и темные коридоры, напоминающие древнее хранилище. Примитивные полки, неравномерные и ныне осыпающиеся, были некогда встроены в стены. На них до сих пор стоят ящики с продуктами, лежит стопками одежда. Я беру с верха ближайшей стопки какую-то одежку. Это рубашка, сшитая для младенца. И теперь она превратилась в обычную тряпку, потому что пропитана чем-то красным, порвана. Наверное, растопка для будущего костра.
Я вздрагиваю.
Все используется по нескольку раз в этом мире необходимости.
Я кладу на место рваную рубашку и иду дальше, изумляясь грудам водопроводных труб, разнородным дверным ручкам, ящикам с битым стеклом.
Кто-то подумал обо всем. Кому-то пришлось это сделать. Кто-то был полон решимости никогда не покидать этого места.
Поблекший плакат, висящий на стене высоко над полками, предупреждает о предстоящих решительных переменах – в манере белтеров.
Не думаю, что это слишком отличается от агиток Посольства, которые я видела по всему Хоулу. Мысль не очень приятная, особенно теперь, когда я забираюсь в более темные и узкие коридоры. Самое маленькое помещение в самом конце хранилища прячется за решетчатой раздвижной дверью.
Оно меня удивляет: такой явный обломок другого времени, след другого апокалипсиса. И у него есть название, по крайней мере, судя по бледным буквам, написанным на потолочной балке: «ЕПИСКОПСКОЕ ХРАНИЛИЩЕ».
За дверью стоит массивный стол, заваленный грудами свернутых в трубки карт и всякой контрабандной техникой; какие-то радиоприемники даже живы,
