Может быть, именно так ощущается то, что ты выжил. Или сама жизнь. Я и в самом деле не знаю.
Окруженная таким количеством горя, я едва в состоянии думать отчетливо. Слишком долго находясь вдали от Хоула, я просто забыла, как ощущается всплеск паники и отчаяния. Как я должна защищаться, если нахожусь в толпе.
Чувствую себя так, словно меня топчут невидимые гиганты.
Не все изменилось, даже после того, как пала Икона. Не здесь. Пока – нет. Не среди отсевков.
Печаль снова стиснула их сердца.
Потом линия человеческого груза впереди нас опять начинает двигаться, и я внимательно смотрю в никуда, поднимаясь по крутому трапу, который приведет меня в грузовой отсек «Ханджин маринера».
Наш корабль приходит в движение. «Маринер» покидает Портхоул. С места, где мы находимся, съежившись в укрытии за спасательными плотами и шлюпками, будто дети, играющие в миссии в прятки, я могу видеть небо и трубы, выплевывающие черный дым, когда корабль скользит вперед. Впервые в своей жизни я покидаю Америку, и это все, что я знаю.
Тима, с бледным даже под слоем грязи лицом, все так же держит в охапке Брута. Лукас молчалив. Ро представляет собой комок нервной энергии, он счастлив оттого, что отправляется в неведомое.
Фортис менее взволнован всем этим. Он лишь низко присвистнул, когда мы тронулись в путь, и это было единственным прощальным звуком.
– Нельзя выбираться из этого укрытия до тех пор, пока не окажемся вдали от порта. Уж позвольте мне напомнить вам об этом. – Голос Фортиса понижается, и мы видим ноги матросов, проходящих мимо стойки со спасательными плотами, прямо перед нами. – Не знаю, как Епископ мог думать, что вы сами со всем этим справитесь. Даже мерк с трудом может раздобыть достаточно монет, чтобы контрабандой протащить вас на такое судно, а потому постарайтесь не испортить все. Эта посудина набита двумя типами людей – и только двумя. Посольскими чинами и отсевками. – Он замолкает, когда форма другого цвета останавливается прямо перед нами. Мы чувствуем дым, тянущийся из трубки. – Посольские не станут выкидывать вас с корабля, – говорит Фортис, – но вы бы и сами того захотели. Потому что вас либо прикончат, либо бросят к настоящим отсевкам. И тогда никакая грязь на лицах не поможет. Вас убьют скорее, чем успеете глазом моргнуть.
Потом его голос затихает – садится, как солнце за горизонт, – и мы слышим только шум двигателей и крики команды.
Судно кренится, палуба вибрирует, воздух со свистом проносится мимо меня. Мы набираем скорость, а значит, Портхоул остался позади.
Теперь я знаю, что мы действительно удаляемся. Биггер и Биггест. Падре и Епископ. Ла Пурисима и Идиллия. И Хоул.
Мы ушли от них.
Холод пронизывает, мне хочется, чтобы в моей одежде отсевка не было такого количества дыр.
Но дрожь пробирает и по другим причинам.
Когда остальные устраиваются вокруг меня на ночь, я мысленно тянусь сквозь тьму к тем, кого потеряла, снова и снова, пока уже не остается сил думать и чувствовать – только впасть в некое забытье, которое означает поражение.
ПОМЕТКА: СРОЧНО
ГРИФ: ДЛЯ ЛИЧНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ
Подкомитет внутренних расследований 115211В
Относительно инцидента в Колониях ЮВА
Примечание. Свяжитесь с Джасмин3к, виртуальным гибридом человека 39261.ЮВА, лабораторным ассистентом доктора И. Янг, для дальнейших комментариев, если понадобится.
Копия частично обгоревшей страницы.
Найдено у отсевков общины Белтер, прежде известной как Идиллия.
Дорогой брат!
Мне кажется странным, что ты можешь быть моим братом и все же жить жизнью, так отличной от моей. Епископ и падре, между нами нет ничего общего. Твоя религия включает в себя оружие и взрывы. Моя – гимны и свиней…
Твой Флако теперь стал отцом или ближе
к тому, чем мне вообще следовало бы. Дети Тишины возвращаются к жизни вместе со мной, в миссии. Они нашли меня или я нашел их, обнаружив крошечного пищащего младенца в руинах одного дома как раз на прошлой неделе, когда бродил там. Я зову ее Дол – Долли, вообще-то, – и она забавная малышка. Она иногда напоминает мне тебя, брат, – тем, как кричит.
Ну и легкие у этого ребенка!
