облако, висевшее над вершиной Эвереста все утро, после наступления темноты спустилось к нам в вихре метели, и если бы мы остались на Северной стене с телом Мэллори, то были бы вынуждены потратить еще час или два, отбивая замерзшие куски скалы, чтобы засыпать тело. Даже самая маленькая пирамида из камней отняла бы больше времени и сил, чем мы могли потратить в условиях надвигающейся бури. Мы тщательно обыскали тело, отметили его положение и приметы, по которым его можно найти, чтобы потом вернуться к нему, и Дикон объявил, что пора начинать длинный траверс с запада на восток к пятому лагерю. Когда я возразил, что Мэллори заслуживает должного погребения, несмотря на приближающуюся ночь, Реджи ответила мне: «Он почти год лежал здесь под снегом и солнцем, под луной и звездами, Джейк. Еще одна ночь ничего не изменит. Мы переночуем ниже — в пятом, а не в шестом лагере — а утром вернемся, чтобы похоронить Мэллори».
Но вышло так, что мы не вернулись.
Мне до сих пор больно об этом думать.
Как оказалось, мы поступили разумно, что повернули назад и пошли траверсом в пятый лагерь, а не попытались подняться в крошечный шестой лагерь. К двум часам дня ветер так разгулялся, что вырвал часть креплений одной из двух маленьких палаток Мида в пятом лагере. Теперь это засыпанная снегом куча зеленого брезента и сломанные стойки на крутом склоне горы. Мы могли бы снова поставить палатку, используя ледорубы в качестве стоек, но не стали тратить на это силы. Вторая палатка Мида была порвана падающими с горы маленькими камнями, которые пробивали стены и крышу, как пули — жестяную банку. Любой, кто находился бы в палатке в момент попадания в нее камня, был бы убит на месте. Впереди нас ждала долгая ночь с сильным ветром и летящими камнями.
Поэтому нам не оставалось ничего другого, как впятером набиться в «большую палатку Реджи» на наклонной плите, защищенной от камнепада двумя большими валунами; Дикон и Пасанг установили ее вчера, когда поднялись с грузом в пятый лагерь. (В воскресенье, поправляю себя я, снова вспомнив, что время уже за полночь.) Дикон и Пасанг не только придавили все края палатки довольно большими камнями и вместо колышков использовали вбитые в скалу немецкие стальные крюки, но также укрепили палатку приблизительно двадцатью ярдами новой особо прочной веревки, зигзагом пропущенной через вершину купола и привязанной к большим валунам, выше и ниже по склону.
Палатка Реджи достаточно велика, чтобы пять человек могли в ней сидя поужинать, но вытянуться в ней в полный рост, чтобы поспать, довольно трудно.
У нас не было времени, чтобы отковырять примерзшие камни и похоронить Мэллори, но мы все равно целый час мерзли у его тела на Северной стене Эвереста. Несмотря на пришитые к одежде бирки с надписью «Дж. Мэллори», Дикон хотел со всей определенностью установить личность погибшего. Поэтому мы втроем взялись за ножи и стали отковыривать гравий с левой стороны тела, где оно вмерзло в землю, пока не смогли немного приподнять его и взглянуть на лицо.
Ощущение было такое, что приподнимаешь бревно, накрепко вмерзшее в почву за долгую зиму.
В конечном счете Дикон лег на спину и заполз под приподнятое тело, чтобы рассмотреть лицо мертвеца.
— Это Мэллори, — сказал он.
— Что вы еще видите? — спросил Пасанг.
— Глаза закрыты. На щеках и подбородке щетина, но бороды нет. — Голос у Дикона усталый.
— Я имел в виду видимые повреждения, — уточнил Пасанг.
— Жуткая колотая рана на правом виске над глазом, — сказал Дикон. — Возможно, ударился о камень, когда летел вниз, или в него отскочило острие ледоруба при попытке самозадержания.
— Кость черепа в этом месте пробита? — спрашивает Пасанг.
— Да.
— Можно его опускать? — спрашиваю я, тяжело дыша. Мы сняли кислородные маски перед тем, как приступить к делу. Усилие, которое требовалось приложить, чтобы просто приподнять наполовину выпотрошенный, окоченевший труп, было для меня чрезмерным.
— Да, — повторил Дикон и выскользнул из-под мертвого тела. Потом прибавил, почти шепотом: — Прощай, Джордж.
Мы обыскали карманы Мэллори и заглянули в брезентовую сумку, висевшую у него на груди. Как я уже говорил, на трупе не было ни металлической рамы для кислородных баллонов, ни рюкзака — только маленькая сумка на груди и под мышкой, а также несколько сохранившихся в карманах вещей.
В кармане норфолкской куртки обнаружился высотомер, похожий на те, которыми пользовались мы — специально калиброванный до 30 000 футов, — но стекло разбилось при падении, а стрелки отсутствовали.
— Очень плохо, — сказала Реджи. — Нам никогда не узнать, поднялись ли они с Ирвином на вершину.
— Кажется, у них было несколько фотоаппаратов, — вспомнил Дикон. — Тедди Нортон говорил, что Мэллори носил с собой «Вест Покет Кодак».
Мы повернули брезентовую сумку, чтобы в нее можно было просунуть руку, и мои пальцы, обтянутые перчаткой, нащупали что-то твердое и металлическое.
— Похоже, мы нашли эту камеру, — объявил я.
