Теодор Адорно был образцовым студентом. Да, он был недоволен тем, что боевых магов вывели из-под крыла военной академии и заставили учиться в Брейгском университете, но, даже принимая участие в студенческих волнениях полугодовой давности, Адорно никого не покалечил и не убил. Более того, сдерживал слишком ретивых боевиков.
Вот только прошлое его оказалось весьма непростым. Мать его была из семьи лавочников, в семнадцать лет ушла из отчего дома, а в девятнадцать вернулась с младенцем. И никогда не рассказывала своим родителям, кто же наградил ее ребенком. Мальчик рос живым и шумным, почти неуправляемым, как это часто бывает с боевыми магами. Только в семье его матери до этого никогда не рождались дети с даром, поэтому из парня просто пытались выбить всю дурь. Мать Тео к судьбе собственного сына была равнодушна, а когда тому исполнилось пять, покончила с собой. Неудивительно, что мальчик рос диким и озлобленным. Таким, по крайней мере, его считали соседи и семья Адорно. В десять он сбежал из дома деда, а затем, когда ему исполнилось шестнадцать, подал документы в военную академию. И там с первого курса зарекомендовал себя как один из самых дисциплинированных и успешных студентов.
— На три года он исчез из поля зрения всех, кто его знал, а вернулся другим человеком, — заключил Рихтер. — Что он говорил при поступлении? Его должны были опрашивать.
— Говорил, что бродяжничал, а когда понял, что у него есть магический дар, решил вернуться. Но сомнительное происхождение и проблемы в прошлом все же дали о себе знать. Путь в СБ Адорно был заказан.
— Он вполне мог сделать карьеру в полиции или в армии. Зачем ломать себе жизнь?
— Месть, — коротко ответил Шефнер. — Лет десять назад я участвовал в одной спецоперации в городе Бауме. Местный глава тайно поддерживал сепаратистов и приторговывал контрабандой. Среди тех, кто его поддержал, было и несколько магов. Ренегаты, предатели.
В голосе менталиста проявилось отвращение. Рихтер слышал о баумском восстании. Тогда в этом северном городишке полетело много голов.
— Адорно родом из этого городка, да?
Шефнер кивнул.
— Его отец оказался одним из магов-ренегатов. И я его убил. Хоттери Солт. Так его звали. Теодор Адорно очень на него похож. И он был там с отцом, когда мы их взяли, но успел ускользнуть. У мальчишки проснулся дар, когда ему было десять, но к тому времени он уже был бродяжкой. Видимо, Адорно как-то смог найти своего отца, а тот решил, что сильный боевик будет не лишним в их деле, и принял сына радушно.
— А потом ты убил этого Солта, что нанесло мальчишке непоправимую душевную травму. И стал злодеем в его глазах. Но почему сейчас? Боевые маги редко действуют с такой неторопливостью.
— Потому что Адорно был не один. Его вовремя кто-то поддержал, а точнее, сдержал.
— И ты знаешь кто, раз выяснил так много про Адорно? Это как-то связано со взрывами в театре?
Шефнер вытряхнул пепел из трубки в камин и начал вновь набивать ее табаком.
— Может быть. Но дело пока не закрыто, а значит, я не могу тебе ничего сказать.
— Мартин! Да не будь ты таким! — раздосадованно воскликнул алхимик. — Я же не прошу выдать твоих осведомителей. Мне просто хочется знать, из-за кого я валяюсь в постели вторую неделю.
— Из-за себя, — резко ответил менталист. — Не согласись ты в свое время на ритуал с Софи, возможно, ничего бы не произошло. По крайней мере, моя жена не оказалась бы втянута во все это таким мерзким образом.
— Что? — ошеломленно спросил Корбин. — При чем здесь ритуал?
— Как ты понял, Адорно не действовал самостоятельно. Логично и правильно было бы думать, что тем самым он пытался добраться до меня. Но боевой маг скорее напал бы напрямую, а не подбирался через моих близких. На Софи его натравили.
— Но Адорно напал на Петера, — возразил алхимик.
— Почти импровизируя и фактически не оставляя себе шанса спастись. Действуя безрассудно, что несколько выпадает из общей линии его поведения. И неудивительно. Изначально Теодора готовили избавиться от Софии. Будем честны: убийство моей жены — не лучший способ остановить меня. Но почти идеальный, чтобы повлиять на кое-кого другого. Если бы твою… ученицу убили бы, тебе снова могло сорвать крышу. Кто знает, что бы ты тогда натворил. И чем бы все закончилось. Я не говорю, что у тех, кто стоял за Адорно, не было интереса ко мне. Но ведь и ты — желанная добыча, и даже более соблазнительная, чем я, о мой неподкупный и слишком честный друг.
Рихтера всегда бесила манера Шефнера недоговаривать. Вот и сейчас — он рассказал вроде бы немало, но при этом так, что сложить общую картину было невозможно.
— И какая цель? София погибла бы, ты разворошил бы полстолицы, чтобы достать виновников ее смерти, я, возможно — возможно! — уничтожил бы вторую половину города. Ни в одну больную голову такой план не придет. Да и сейчас — ты если и не установил виновников произошедшего, то весьма к этому близок. Для чего им так рисковать?
— Не в моих интересах притаскивать тебе ответы в зубах, Корби, — неожиданно резко ответил менталист. — Я здесь не для того, чтобы просить твоей помощи. И с убийцами Петера разберусь сам. Так или иначе. Мне просто хотелось напомнить тебе об ответственности перед Софией. От твоей магии зависит ее благополучие. Так что будь добр, приведи себя в порядок и не влезай в неприятности.
