хотя всегда без особого восторга смотрел на мою дружбу с Рихтером.
Перед тем как заснуть, я тихо сказала лежащему рядом Мартину:
— Ты не прав. Корбин Рихтер надежен. Если он уехал, значит, так было нужно. Скажи, ты знаешь, где мастер сейчас?
— Да. Он уехал на север.
— С ним все будет в порядке?
— Это же Рихтер, он способен о себе позаботиться, — теплые губы Мартина скользнули по моему виску. — Спи. Все будет хорошо.
Стоило Корбину Рихтеру покинуть город, как меня тут же накрыло острое чувство одиночества. Не так много знакомых и друзей у меня осталось. Внезапно я обнаружила, что, кроме мужа, мне и общаться-то особо не с кем, тем более учитывая, что о преподавании в университете больше не шло и речи.
Желание навестить Марту возникло внезапно. И я даже повод нашла. Мартин привез все личные артефакты племянника домой, и кое-что из этого следовало отдать невесте Петера.
О встрече я решила договориться заранее, не уверенная, что Марта захочет меня видеть. Но неожиданно она согласилась.
Отец Марты снимал ей комнаты в дорогом респектабельном пансионе. Дочь мэра не могла обитать в студенческом общежитии. А особняк, который он решил подарить молодоженам… Не думаю, что целительница согласилась бы жить в нем одна.
Гостиная была небольшой, но милой. Мебель, обитая шелком в персиковых тонах, цветочный узор на светлых обоях, мягкие ковры, придававшие комнате уют… Ни одной лишней детали или вещи не на месте. Все в идеальном порядке и чистоте. Даже книги на полках были расставлены по высоте корешков.
— Рада тебя видеть, София, — сказала девушка. Выглядела она бледным подобием самой себя. Медь пышных волос потускнела, под глазами залегли глубокие тени. — Я хотела заехать к тебе, но так и не набралась смелости.
— Как ты?
— Справляюсь.
— В одиночестве?
Тетушка Адель искала встреч с невестой Петера, но та избегала и ее, и Мартина. Вся семья целительницы жила далеко от столицы, подруг у нее было немного. Казалось, Марте хватало компании одного Петера.
— Так легче, — ответила она, упрямо вскинув подбородок.
Силы духа этой хрупкой невысокой девушке было не занимать. Хотя иначе и быть не могло — будь у нее другой характер, едва ли она смогла бы так долго и преданно любить Петера, этого ветреного и легкомысленного чародея. И терпеть меня рядом.
Я вспомнила, как неудачно прошла наша последняя встреча. И Марта, судя по всему, тоже.
— Как… как твое здоровье? — неловко спросила она.
Я стянула перчатку с левой руки, продемонстрировала целительнице темные татуировки на кисти и запястье.
— Теперь буду ходить с украшением. Иногда рука побаливает ближе к вечеру. Чары и вовсе не получаются. Пережгла каналы. А так все неплохо.
— Сочувствую. Но я больше спрашивала о твоей беременности.
— О!
Марта фыркнула, почти так же язвительно, как раньше.
— Что, забыла о том, что в положении?
— Если бы я могла, — вырвалось у меня. — Мне все так же дурно по утрам, а тут еще эта изжога! Постоянная слабость, хотя тут, возможно, дело в другом. И отношение Мартина порой утомляет… Ох, я снова начала жаловаться?
— Ничего страшного. Самое главное, что все идет как должно. После всего, что ты пережила… Тебе повезло.
Я положила ладонь на живот и кивнула.
— Больше, чем заслужила. Видимо, этого ребенка хранят небесные силы.
Глаза Марты заблестели от слез, и она поспешно встала.
— Помогу принести служанке чай.
Ну вот, я ее расстроила. Мне действительно повезло. В очередной раз. Но не Петеру.
Говорить о нем было сложно до сих пор. Но ведь именно из-за него я пришла сюда. Когда Марта вернулась, я держала в руках обитую красным бархатом коробочку.
— Что это? — спросила она.
— Артефакты, оставшиеся от Петера. Мне понадобилось время, чтобы разобраться в работе этих чар. Это искусная и тонкая работа. Из него со временем мог бы получиться отличный ювелир. Не хуже, чем оружейник.
