— Если только мне не придется добывать его самостоятельно, — ответила я, пытаясь освободить край своей юбки, который меланхолично жевало рогатое животное. — А разве это не козел? У него же борода!
— А вы, вижу, далеки от деревенской жизни? Нет, помогать по хозяйству мне не надо, дорогая племянница.
— Может, тогда я буду полезна на кухне?
Эрнштайн, судя по всему, жил одиноко. Наверняка ему не помешала бы женская забота…
— У меня есть кухарка, — поспешно заявил мой фальшивый дядя.
Я подозрительно прищурилась на Эзру. Неужели уже успела рассказать о моих кулинарных экзерсисах?
Спальню мне выделили на первом этаже, с окнами в сад. Комната была уютной, с огромной кроватью, накрытой пуховой периной, монументальным платяным шкафом и таким же письменным столом. Вся мебель была рассчитана явно не на хилую горожанку, а как минимум на медведя. Хозяин дома его и напоминал — крупный, широкоплечий и весь какой-то заросший. Я, пожалуй, и робела бы рядом с ним, да только на службе у Мартина насмотрелась на подобных типов, грозных с виду, но при появлении своего босса начинавших вести себя как воспитанницы женских пансионов. Разве что платочки в руках не теребили…
Как я уже успела узнать, Годфрид работал в СБ на протяжении двадцати пяти лет и ушел в почетную отставку после серьезного ранения.
— А у вас правда есть племянница? — спросила я, облизывая ложку от меда.
— Есть. Правда, она гораздо старше тебя, София, — Эрнштайн легко перешел на неформально общение, — и у нее уже взрослый ребенок. Не маг, правда, но все равно хороший малый. Сейчас дослужился до гвардейца кронпринца.
— Как тесен мир, — удивилась я. — Это не такой голубоглазый верзила со шрамом под левым глазом?
— Именно он! — обрадовался боевик, подвинув мне розетку с вареньем. Я трезво оценила свои возможности и помотала головой. — А ты, значит, и кронпринца видела?
— Видела. А сын вашей племянницы на вас похож.
— Одна кровь все же, — довольно заявил Эрнштайн.
Вот интересно, в кого пойдет наш с Мартином ребенок? Муж не очень красив, но обладает примечательной и запоминающейся внешностью, в отличие от меня. Для мальчика это было бы неплохо, а вот если родится девочка… Зато она наверняка будет умная. Хотя Петер при тех же шефнеровских чертах был очень хорош собой. И тетушка Адель, как я слышала, в молодости поражала красотой.
Поймав себя на совершенно «бабьих», как говорил дед, мыслях, расстроилась. Деградирую. И всего-то несколько месяцев прошло, как вышла замуж, а уже успела превратиться в типичную обывательницу — замужнюю дамочку, которую только и беспокоит, не хуже ли ее дитятко, чем у других, и нравится ли она мужу как прежде.
— Может, мне пойти в школу детей учить? — поинтересовалась я у Эрнштайна.
— А что тебе дома не сидится? Отдыхай, поправляйся.
— Так я вроде и не болею.
— А твой муж писал, что нервничаешь часто, — наивно признался мой «дядя». — Но это ничего. У нас тут спокойно, тихо. И в школе тебе делать нечего. Отсюда придется в другую часть города ездить, а в твоем положении это не очень полезно. Да ты не переживай так. Скоро снег сойдет, травка, цветочки появятся. Будешь по саду гулять. В шляпке. Соломенной.
— И к лету меня найдут в кустах, покрытую паутиной. И опознают только по соломенной шляпке.
Годфрид с каким-то отчаянием посмотрел на Эзру.
— Она шутит, — успокоила та его. — София, вы… ты же умеешь вязать крючком?
Орвуд ныне играла мою матушку, то есть сестру Эрнштайна. Сходство между ними было очевидное. Не в чертах лица, но в повадках. Эзра хоть и не была одаренной, но росла в семье боевых магов.
— Давно не тренировалась, но да.
— Тогда, может, научишь меня?
Меня точно пытались отвлечь на что-то безобидное. Но почему бы и нет?
Вскоре я увлеклась вязанием крючком, и через полторы недели почти все поверхности в моем новом доме украшали наши с Эзрой кружевные салфеточки. Годфрид только вздыхал, но молча терпел насильственное внесение красоты и уюта в свой холостяцкий быт. По крайней мере до тех пор, пока его гостиная не загорелась.
Произошло это посреди ночи. Проснулась я оттого, что Ирвинг, хозяйский кот, отчаянно царапал мне руку, истошно мяукая. В воздухе пахло дымом. Подхватив кошака под мышку, я открыла окно и поспешила к двери, на ходу выкрикивая имя Эзры. В гостиной мы оказались одновременно.
Горели салфетки. Точнее, догорали. К счастью, деревянная мебель только подкоптилась и обуглилась, а вот от кресла, которое украшали кружева, уже поднимались язычки пламени. В руках Эзры тут же возникло одеяло, а я была отправлена будить Годфрида. Через пять минут начинающийся пожар был ликвидирован.
