придется бросить все и бежать из столицы. Возможно, одной.
Я стрельнула взглядом в сторону кабины водителя, убедилась, что перегородка плотно закрыта, и все же понизила голос:
— Ты опасаешься ареста? На это есть основания?
Лояльность канцлеру ставила под сомнение лояльность императору. А поддержка императорского рода шла вразрез с интересами правительства, небезуспешно пытающегося ограничить власть монарха. Мой муж давно выбрал сторону, но если существующий баланс сил изменится, то от него могут захотеть избавиться одним из первых. Но отставка с поста главы СБ не предполагает, что имущество семьи может быть арестовано. Такое возможно, если Мартина обвинят в измене.
На это не должно было быть причин. Да, Тренк недоволен спорным решением Крейна назначить Анджея своим наследником, но если тот все же станет императором, едва ли канцлер пойдет на открытый конфликт. В том числе и потому, что Мартин никогда его в этом не поддержит. Мой муж не станет разжигать гражданскую войну своими руками. А Котовский не такой человек, что станет обвинять кого-либо без причины. Хотелось бы в это верить.
— Так и думал, что если расскажу о счете, ты начнешь надумывать лишнего. Это простая предосторожность, не более, — мягко сказал Мартин. — Не бери в голову.
Как будто это легко сделать. И спрашивать бесполезно, все равно отшутится или переведет разговор на что-нибудь другое.
— Послушай, а ты никогда не думал, чтобы пойти работать куда-то в более спокойное место?
— Куда, например? — удивился маг.
— В госпиталь. Говорят, там всегда нужны менталисты. Или в полицию.
— Представляю, как будет рад Рихтер, если я стану его подчиненным, — проворчал Мартин.
— Служба безопасности без тебя не развалится.
— Зато я без нее развалюсь. Стану домоседом при работающей жене, буду ждать тебя каждый вечер с теплыми носками. Чего смеешься? Я тоже предпочел бы, чтобы моя супруга придумывала красивые безделушки для фрау и фрейлейн, а не артефакты, из-за которых ее потом похищают.
— Бедный, — я потерлась щекой о жесткую ткань рукава. — Хорошо, что ты всегда найдешь способ меня отыскать. Хотя это немного пугающе, что уж говорить.
— Пока ты не прячешься от меня, бояться совершенно нечего, — шепнул Мартин на ухо.
Муж умел быть одновременно ужасающим и милым. Точнее, мило ужасающим. Что самое странное, эта черта в нем мне нравилась. Все маленькие девочки боятся чудовищ. Но некоторые из них еще мечтают подобное чудовище приручить. И кажется, мне это удалось.
Или все же это чудовище приручило меня?
Я редко запоминала сны, даже самые кошмарные. Этот я вряд ли когда-нибудь смогу забыть. Как бы ни хотелось.
Мне снилось, что я снова нахожусь в оперном театре. Тяжелые бархатные шторы, обитые шелком стулья. И снова та же ложа, из которой я когда-то наблюдала за Мартином, склоняющимся к Линде Келлер. Но на сцене вместо живых актеров — ярко раскрашенные марионетки в человеческий рост, да и я нахожусь в ложе совсем одна.
От рваных движений фантомов, безумно отплясывающих на авансцене, тошнота подкатывала к горлу, но было невозможно оторваться от отвратительного представления. Я все пыталась уловить сюжет происходящего и не могла. Казалось, что его и вовсе нет. Как и звуков. Ни оркестровой музыки, ни голосов певцов. Не слышала я и своего дыхания. А затем кто-то вкрадчиво и едва слышно спросил за моей спиной:
— Можно задать один вопрос? Только отвечать на него нужно быстро и не думая.
— Я слушаю. — Голос мой дрожал и был так тих, что удивительно, как невидимый собеседник все же меня услышал.
— Сделай выбор. Ты или Шефнер?
— Что?
Мне начало казаться, что этот разговор уже был. Или похожий.
— Я спрашиваю: ты или Шефнер. Ты или он. Не тяни, ну!
— Не хочу выбирать! — я упрямо мотнула головой, не понимая, что именно от меня требуют.
Говоривший рассмеялся.
— Тогда за тебя решит кто-то другой.
Я повернула голову и встретилась с мертвенно-стеклянным взглядом Танаса Шварца. Из аккуратного, с ровными краями отверстия на правом виске вытекала темная, почти черная жижа.
— Иногда любовь приносит одни мучения, — голосом Рихтера сказал рыжеволосый артефактор, улыбнувшись. — И заставляет делать омерзительные вещи. Интересно, чья это кровь?
Я проследила за взглядом Шварца и в ужасе застыла. Мои белоснежные перчатки были густо залиты кровью. Низ живота заныл, заставив согнуться от боли.
