Я показал на утыканное стрелами тело.
– А эти стрелы его что, пощекотали?
– Я их выдернул из головы, посмотрите.
Мы слезли с коней и посмотрели на голову степняка. Обе глазницы были пробиты. Демьян сказал гордо:
– И так у дюжины.
Мы в молчании обошли все трупы. Что говорить? У двенадцати глаз не было. В них торчали трехперые стрелы.
– Ну, ты даешь! Прям, Вильгельм Телль какой-то.
Кубин покачал головой:
– Нет слов.
Демьян задрал нос:
– Я ж говорил.
– И зачем ты две стрелы тратил на каждый глаз?
– А оно так верней будет.
Я посмотрел на тело степняка. В нем так стрел с тридцать торчит, а дед Матвей озвучил мой вопрос:
– Остальные бояре, значит, их не убили бы тремя дюжинами стрел в каждого. И скажи мне, зачем тратить вторую стрелу, если первой попал куда целил? Ведь в два раза больше настрелял бы поганых. Токмо время терял. Чему я тебя учил?
Демьян понурился:
– Как лучше хотел.
– Как лучше он хотел. Броню нацепил, а ума не прибавилось.
К нам подъехал князь.
– Что тут у вас, бояре?
– Посмотри, княже, – показал на Демьяна Кубин, – зело вострый лучник у нас появился. Половине поганых в каждый глаз по стреле вогнал.
Взгляд князя остановился на налучье, с боевым луком.
– А где сей отрок добрый лук взял?
– Дал свой, на время, – ответил я за парня. – Надо же отроку боевые трофеи иметь.
– Ну, коли так, – князь посмотрел на трупы степняков, хмыкнул, глянул на деда Матвея и сказал: – В каждое око, говорите? А ну, отрок, видишь, береза на отшибе стоит? Положишь три стрелы в трех вершках от каждой, то дам самый добрый лук.
Я оглянулся. Метрах в двухстах стояла береза. Трудную задачку подкинул «брат» для парня. Но расстояние Демьяна не смутило, он наложил стрелу и, резко оттянув тетиву, выстрелил. На стволе одна за одной выросли три стрелы.
– Поедем, бояре, – сказал Владимир Дмитриевич, – глянем на стрелы. Коли Демьян в урок уложился, самый добрый лук из добытых ему дадим.
Подъехав к дереву, князь посмотрел на стрелы и довольно произнес:
– Что ж, выполнил урок достойно! А теперь победу и отпраздновать не грех. С обеду отъехать пришлось. Пойдемте, бояре.
И показал на расстеленные ковры, где холопы споро расставляли снедь. На медных блюдах лежали запеченные гуси, зайцы, копченая рыба. Несколько пузатых бочонков с вином. Деревянные плошки с квашеной капустой, мочеными яблоками и брусникой. Откуда только все взялось? Вслед за нами обозом шло?
Холопы расставили медные кубки, выбили крышки у бочек и споро разлили вино по кубкам. Велесов поднял свой кубок вверх:
– Выпьем, бояре, за брань удачную, за буесть воев лихих. Слава!
Наполнившие кубки бояре взревели:
– Слава!
На пустой желудок выпивать – это гарантированное быстрое опьянение. Почти сразу зашумело в голове, и я поспешил закусить. Отхватил кусок хлеба и оторвал ногу запеченного гуся. Не успел откусить от ножки, как Горин поднял кубок:
– Выпьем, бояре, за острые сабли наши, что век не затупятся о головы поганых. Слава!
– Слава! – Я поставил пустой бокал, и появившийся рядом холоп сразу наполнил его вином. Не успел я вкусить гусиной ножки, как сидящий рядом Кубин поднял кубок:
– Выпьем, бояре, за князя! Многие лета! Слава!
– Слава!
Да, любили на Руси вина попить во все времена. Я и закусывать не успеваю. Если так дело пойдет, скоро окосею. Вино тут коварное. Не успел дожевать ножку, как меня двинул локтем Кубин. Посмотрел на него – дед Матвей глазами показывал на кубок. Ага, теперь мне тост произносить. Точно окосею. Тихо вздохнул и поднял кубок. Огляделся. На меня уже внимательно смотрели. За победу выпили, за воинов тоже, за князя кубок подняли, тогда…
