Керженская сеча… интересно, станет ли известно о ней потомкам? Или превратится в легенду, как и Китеж? Потомкам… То есть и мне в том числе.
Послышались шаги. Это подходили ратники. Все расселись, и я, оглядев всех, стал говорить:
– Поганые идут сюда. Их необходимо остановить здесь и продержаться до подхода основного полка. Он должен ударить поганым в тыл.
Один из ратников ополчения усмехнулся:
– Большой полк, мыслю, кувалда: а мы, значит, наковальня.
– Да, нас мало, – кивнул я. – Нас всего тридцать десятков, я новиков не считаю, но будем биться. Считайте, что за нашими спинами наши матери, жены и дети.
– Все мы понимаем, боярин, – прогудел десятник Садов.
– Кстати, что там со старицей? – Я тут же махнул рукой: – Сиди, Тимофей Дмитриевич.
Ратник сел обратно и гулким басом начал говорить:
– По старице завалов много и местами вода. Но не глубоко – если расчистить, то кони пройдут свободно. Я уже послал людей, они растащат старые стволы и ветки и из них ловушки соорудят.
– Постой, какие ловушки?
Тимофей Дмитриевич улыбнулся:
– Ну, так если придется от поганых старицей уходить, так за собой завал обрушим.
– А, ясно. Извини, что перебил. Продолжай.
– Чуть дальше середины бочаг начинается. Сначала не глубоко, но потом… Как раз в этом месте на поле выйти можно.
– Хорошо, учтем.
Я чуть подумал, выстраивая тактику боя, и начал излагать свой план:
– Значит, так, бояре. Дело справим так – все бронные ратники собираются у старицы. Это почти две сотни. Остальные укрываются за щитами и работают луками. Бронные же ждут удобного для удара момента. Но после удара уходим за щиты. Дозор поганых, мыслю, будет полусотня-полторы. Сомнем в один момент, но никого упустить нельзя.
Ратники согласно закивали. От кустов выбежал Демьян.
– Боярин, разведали все. Там хорошее место для лучников. Сделали щиты и прикрыли их ветками.
– Хорошо, сядь. – И я продолжил: – Повторюсь: нельзя пропустить поганых через овраг. Там их уже не остановить.
– Не сумневайся, боярин, побьем поганых.
Про себя улыбнувшись оканью этого ратника, я сказал Кубину:
– Давай, Матвей Власович, сюда котел-то. Сейчас я вас, бояре, заморским напитком угощу.
Полез в сумы. Нащупал пакет с кофе, затем прикинул размер котла, решил высыпать весь кофе, чего беречь? И сахар тоже засыпал весь. В ИРП разве что осталось…
– Готово, черпайте.
Котла хватило на всех, и теперь ратники осторожно отхлебывали новый для них напиток.
– А ничего, вкусно сие питие. Изрядное. На сбитень похоже.
– Или на вино, ишь как бодрит.
– Горячее.
Я пил кофе и улыбался про себя. Нескоро еще тут попробуют сей напиток.
– Скачет кто-то. – Горин, поднявшись, вбежал на холм и посмотрел в сторону поля. Подбежал наблюдатель, сидевший у кустов на холме. И оба одновременно крикнули:
– Это Треш.
– Один скачет, – добавил Илья Демьянович, – а Ульяна нет.
Это был один из дозорных, посланных вперед, чтоб предупредить появление монгольского отряда, но возвращался только один. Хотя мы обговаривали разные ситуации, но волнение все-таки закралось в душу. Вдруг что-то не так? Второй должен был остаться только в крайнем случае. Это если монголы шли общим табором. Тогда второй, кто остался, должен был пропустить монгольский отряд и скакать навстречу нашему основному полку.
Взмыленный от быстрой скачки Треш соскочил с коня и, тяжело дыша, сообщил:
– Идут. Впереди сотня дозором, почти все бездоспешные. Ульян остался там, он не успел проскочить. Увидели бы. Я и то больше по кустам…
– Хорошо, Треша, – кивнул Горин, – иди отдохни.
Я подошел к Кубину и тихо сказал:
– Матвей Власович, ты знаешь, что надо делать.
