да тянуло откуда-то, отбивал всякую охоту выяснять, как тут решают вопрос с мытьём и утилизацией отходов. Головастый универсал приволок им стопку одеял, на которых можно было вполне сносно устроиться, хотя у Кима уже ломило всё тело от сна урывками на лавках, контейнерах или жёстком полу.
Он ворочался и так и этак и в конце концов погрузился в беспокойный и беспорядочный сон, посреди которого вдруг распахнул глаза и увидел Сугар в полумраке лачуги. Женщина стояла, скрестив руки на груди, у кровати Ерика и задумчиво рассматривала его. На ее лицо падала тусклая полоска света из окна лачуги, и Киму почудилось, что её губы беззвучно шевелятся. Затем она повернулась к Индре и немного наклонилась, чтобы получше рассмотреть теперь и его.
Наверное, надо было встревожиться, но усталость брала своё: Ким следил за призрачной спиной синтетки в каком-то вялом трансе. Постояв пару минут над Индрой, женщина распрямилась и бесшумно двинулась к нему. Ким толком не видел её, но ему показалось, что он слышит её голос, прозвучавший неожиданно близко. Голос был тихим, но чётким, словно доносился изнутри его головы, но язык был как будто чужой: Ким уловил что-то вроде «трион» и потом ещё что-то неразборчивое, а потом, кажется, моргнул… И ещё раз… И ещё…
Наутро его разбудил Ерик: дикарь босиком скакал по ячейке на одной ноге, той самой, которая так жутко выглядела вчера.
– С ума сойти! – Он плюхнулся на кровать и пошевелил пальцами. – Зажило!
– Чудненько, – откликнулся из своего угла Индра. – Теперь, я надеюсь, мы можем идти дальше?
– Надо поесть, – категорично заявил Ерик, а Ким добавил: – И поблагодарить неплохо бы.
Он отнюдь не был уверен в том, что ночной визит синтетки и странный голос ему не приснились, и решил об этом не упоминать.
– О, Вселенная! – простонал Индра, накрываясь одеялом с головой. – Когда наблагодаритесь – разбудите.
Ерик остался дожидаться завтрака, а Ким пошёл искать Сугар. Он несколько раз спрашивал о ней, но выяснять что-то у универсалов было той ещё задачкой. Ким намотал несколько кругов по трущобам и только по чистой случайности наткнулся на Сугар в самом неожиданном месте – на всё той же центральной площади, где она сидела с шитьём в руках.
Ким смотрел на неё, гадая, видел ли он её этой ночью, и если видел, то видела ли она, что он её видел.
– Мы уходим. Спасибо за всё.
Не поднимая глаз от бурой тряпки, Сугар кивнула на ящик напротив, и Ким, поколебавшись, сел.
– Говорят, пришла болезнь. Это правда? – спросила она, продолжая шить.
Ким изумился было, а потом вспомнил, что здесь нет сети и, значит, новостей тоже нет.
– Да.
– Возмездие, – заметила Сугар. – Вы заслужили.
– Лихорадку и голод? – Ким подался вперёд. – Там мои друзья, там дети. Чем они это заслужили?
– А-а… Лихорадка и голод, да… – Сугар подняла глаза и уставилась в пространство поверх его голо вы. – Колотится сердце, щёки горят, и нечем дышать. Потом – ломота, уже нет сил пошевелиться. И про сто жарко…
Ким опешил:
– Откуда вы?..
Сугар вышла из транса и холодно посмотрела на него:
– Мне было десять. Я заслужила?
Ким вцепился руками в край ящика, так что побелели костяшки. Он смотрел на Сугар во все глаза, изо всех сил борясь с желанием «почитать» её.
– Вы этим болели, – медленно произнёс он. – Значит, есть лекарство?
– Нет, – резко ответила Сугар, наклонила голову и молча продолжила работу.
Ким начал злиться:
– Вы не понимаете?! Они умирают!
– Я не умерла, – возразила Сугар.
– Так расскажите! – Было очень важно, чтобы Сугар захотела ему помочь, и Ким изо всех сил сдерживал себя. – Пожалуйста.
– Лекарства нет, потому что нет болезни. Есть гордыня и жестокость, – Сугар положила шитьё на колени и прикрыла глаза. – Еды не всегда было до статочно. Потом они нашли способ получить больше, но он был опасен. Рабочие дышали ядом и уходили слишком быстро. И тогда они решили увечить своих братьев, делать их сонными, вялыми, слабыми, что бы яд действовал медленнее, – Сугар говорила монотонно, как будто читала на память древнюю легенду с плохим концом. – Но, пока дети растут, мир меняется. Медленные, неповоротливые больше не нужны. А они есть. Нужно сделать их быстрее, сильнее, нормальнее. И они нашли способ. И проверили его, не только на медленных – на всяких. Вот почему я узнала лихорадку, узнала голод…
Голос женщины умолк. Пальцы машинально поглаживали край ткани.
Ким пытался осмыслить услышанное. Рабочие дышали ядом… Это наверняка про химическое производство. Значит, раньше тех синтетов генерили с замедленным метаболизмом, чтобы они не так сильно травились, а к тому времени, как дети выросли, это уже не требовалось. Синтеты оказались
