– Патроны к ней кончились!
– Ну-ну, – пробормотал Волков себе под нос.
Он ненавязчиво, будто выдохшись, стал сбавлять темп. Его бойцы тоже замедлили ход, продолжая держаться за командиром. Вскоре получилось, что Седой бежит один, вырвавшись вперед метров на пять. Он, похоже, этого не заметил. Расплескивая воду, полковник с упорством робота несся к цели.
Вот он прогремел по железу опрокинутой створки ворот. Отряд вслед за полковником влетел за ограду Станции. Гроза, растратив всю свою силу на первый удар, стала выдыхаться – сквозь редеющие струи дождя проступили очертания энергоблока. Волков нервно оглядел крышу: нет ли снайперов? Впрочем, они бежали по открытой местности, укрыться все равно негде.
Дорога от ворот тянулась параллельно стене, отделенная от нее широкой полосой земли. На этом газоне через равные промежутки стояли какие-то бетонные коробки, огороженные сеткой. Из стены выходили толстые трубы и, извиваясь, опоясывали их со всех сторон. Волков нервно косился на эти постройки, всякий раз ожидая, что сейчас оттуда раздадутся выстрелы, но выстрелов не было. Седой как одержимый продолжал бежать вперед.
– Стой! – заорал Волков. – Стой, идиот!
Полковник будто бы и не слышал, хотя дождь почти совсем прекратился. Волков из последних сил поддал ходу, догнал Седого, схватил за рюкзак и дернул. Однако эффекта почти не было, генерал чуть было не упал, а Седой даже не заметил.
– Твою мать! – выругался Волков, с трудом выравнивая положение.
Он снова нагнал полковника и, примерившись, со всей силы ударил его по ногам. Оказалось, что ронять носителя экзоскелета – весьма болезненная процедура. Волков запрыгал на одной ноге, обхватив руками вторую и витиевато матерясь. Но цель была достигнута, Седой споткнулся и покатился по дороге, подняв фонтан брызг. Полковник тут же вскочил и попытался рвануть дальше, но Волков был уже рядом – он вцепился в Седого и с трудом развернул его к себе.
– Отвали! – прорычал полковник.
– Идиот! Не видишь? – Волков ткнул пальцем вперед.
Совсем рядом, не более четырех метров, на дороге виднелась широкая полоса совершенно сухой земли. Дождь, попадая на эту поверхность, не оставлял никаких следов.
Седой, казалось, пришел в себя.
– Что это?
– Не знаю. Аномалия какая-то.
– На хрен. В обход.
Седой оттолкнул Волкова и бросился через лужайку к стене Станции. Генерал, поколебавшись секунду, махнул бойцам и рванул следом. Полковник уже значительно оторвался, и Волков понимал, что теперь его уже не догонит, слишком выдохся, разве только пустить следом бойцов, но и они заметно сдали – генерал слышал за собой натужное дыхание.
И тут впереди Седой что-то заорал, резко остановился и, припав на одно колено, дал в темноту несколько коротких очередей. Из последних сил сделав рывок, Волков добежал до полковника, плюхнулся в траву рядом – и увидел, куда стрелять, но было уже поздно.
Впереди, метрах в ста, виднелись распахнутые створки огромных ворот. На глазах Волкова туда вбежал последний из преследуемых ими сталкеров.
– Чтоб вас! – простонал Седой и снова побежал.
Теперь, при виде цели, и у Волкова открылось второе дыхание. Они вместе влетели в огромное пустое помещение, наподобие ангара. Спустя пару секунд их нагнали остальные бойцы. Ангар был пуст. Седой, вскрикнув, ткнул пальцем в угол, там, полускрытая в нише стены, виднелась железная дверь.
Полковник в несколько прыжков добрался до двери и схватив массивную дугу ручки, дернул. Ручка с треском отломилась.
– Суки! – выругался Седой и с размаху пнул дверь.
– Сам ты сука, сапог бешеный! – отозвался Молодой, лягнув дверь изнутри.
– Пошли, хрен ли ты там переругиваешься! – крикнул ему Шаман снизу.
Сталкеры попали в узкий коридор, по стенам которого тянулись ряды кабелей и металлических труб. До низкого бетонного потолка можно было достать рукой. От двери вниз тянулась короткая железная лестница. Молодой сбежал вниз к остальным.
– Надежно заварил? – спросил он Мору.
– Не знаю. Показывай дорогу.
Молодой, вздохнув, протиснулся мимо остальных и занял место впереди. За ним пошли Зубр и Мора, следом двинулся Шаман. Оставшийся в арьергарде Сидорыч включил фонарь.
На самом деле сделал он это больше из чувства протеста – нужды в фонаре не было. По стенам на расстоянии примерно в три метра располагались
