– Э… а откуда ты знаешь?
– Прибор антиснайпер. Ловит оптику, обмануть невозможно. Телефоны тоже, скорее всего, слушают. Но если вы, скажем, поедете со мной отдохнуть и что-то отметить, прикинетесь пьяными – вряд ли они поймут.
– Снаряжение…
– Я дам. У меня его достаточно…
Молчание. Сэммел достал телефон, принудительно переключил на связь через спутник.
– Ты здесь… слушай меня внимательно…
Выходили шумно, с хохотом, с криками. Рассаживались по машинам – благо «Субурбан» такой огромный, что вмещает в себя девять человек, а если потесниться, то и одиннадцать влезет. Тем, кто знал Россию, нетрудно было сделать вывод – погуляли, поехали догуливать. Искать неприятностей…
Тронулись, держа строй. Три машины. Пошли к центру города…
На повороте к ним присоединился еще один «Субурбан», а также и другая машина – старый, но ходкий «Мицубиши Монтеро». Этот был светло- серебристого цвета, и ничего не выдавало, что он принадлежит частной военной компании.
Сэммел ехал во второй машине, увидев пристроившийся в хвост «Субурбан», он набрал номер.
– На связи…
– Все взял?
– Так точно, – отозвался серб.
– Что на шесть?
– Одна машина. Черная «Королла», больше не вижу.
– Делай.
– Понял…
«Субурбан» резко сместился вправо и начал замедлять ход. Водитель «Тойоты» не сообразил… здесь был не Ирак, водители еще не знали, какая опасность может исходить от конвоев. Этот понял только тогда, когда в «Субурбане» открылась дверь и стрелок всадил несколько пуль в моторный отсек. После чего дверь закрылась, «Субурбан» резко прибавил скорость, а водитель «Тойоты» по инерции покатил к тротуару. Из машины выскочили двое, один прицелился по уходящему черному внедорожнику из «АКС-74У», но стрелять не стал, только выругался. Второй выхватил из кармана трубку, начал судорожно тыкать – не зная, что со связью в городе последние десять минут серьезные проблемы. А как нет, если все работает на американском оборудовании?
Тем временем небольшая колонна свернула во дворы и остановилась. Те, кто рискнул остаться, с удивлением наблюдали, как лихорадочно, под прикрытием черных бортов машин облачаются в бронежилеты и проверяют оружие здоровые мужики.
– Так, крутитесь где-то здесь! На помощь придете по сигналу! – крикнул Сэммел, уже садясь в «Субурбан».
– Добро!
Серб, принявший командование над большей частью конвоя, махнул рукой, и машины рванули в разные стороны, разъезжаясь.
Дамира Малхазова, семнадцати лет от роду, нельзя было назвать плохим человеком. Точно так же не бывает плохим волк. Волк разве виноват, что ему как минимум один раз в день хочется кушать, а питается он мясом, потому что так решил Аллах.
Дамир Малхазов родился в Российской Федерации и имел гражданство России, но это было все, что связывало его с географическим и политическим образованием, которое называлось «Россия». Он был горцем – и этим было сказано все.
Он родился в республике, которая называлась Дагестан, и по тем временам, в которые он родился и делал первые шаги, его семья считалась относительно благополучной. У отца был бизнес в Махачкале – ремонтная мастерская и магазинчик запчастей и еще небольшая пекарня, которой управляли мать и сестра. У него было три брата и сестра, все братья были старше его, и из них никто не выселился.[41] А один, Ахмед, даже поселился в Москве и взял в жены русскую, что в республике хоть и не считалось позором, но не особо приветствовалось. Нельзя загрязнять горскую кровь кровью русских рабов.
Его отец и его мать платили закят, то есть отдавали часть прибыли боевикам, но это считалось нормально, потому что без этого нельзя. Сам отец не любил боевиков и дома не раз говорил, что всех этих тварей надо закопать в яму, потому что они грабят людей и не дают спокойно жить, из-за них то взрыв, то по улице нельзя проехать, потому что введен режим КТО. Мать тоже была такого же мнения. Нельзя сказать, что отец был за русских – в республике вряд ли можно было найти такого, кто был бы за русских, но если бы отцу пришлось выбирать, то, как есть сейчас или шариат, он, безусловно, выбрал бы русских. Как и подавляющее большинство людей в республике.
Беда была в том, что уже не они выбирали. Выбирали уже за них…
Старое поколение уходило. Росло новое.
Оно росло в махачкалинских дворах – и было совсем другим, не таким, как прежние. И мало имело общего с поколением своих сверстников в России –
