Алтарь с грохотом повернулся противосолонь, как часовой круг против движения стрелок, и вращение ускорялось. Жрецы и адепты Смерти уже не обращали на нас внимания: отхлынув и оставив нас растерянно оглядываться, все они с ликующими воплями опускались на колени вокруг алтаря и простирали к нему руки.
Убивать несопротивляющихся врагов оказалось слишком противно. Но не для драконов. Они пожинали свою жатву десятками.
— Как заклинить этот хургов круг? — я была в отчаянии.
Четырехкрылый — богиня, ты видишь это чудо? — Сатарф отвлекал одного из жрецов Мортара, рогатого. А царица Эльда куда более успешно наседала на безрогого евнуха, предателя Хаоша. Поздно. Их вмешательство уже не могло остановить или хотя бы замедлить вращение гигантской печати. А то, что это была печать, закрывавшая Мортару путь в наш мир, я уже не сомневалась.
Жрецы только хохотали, вновь и вновь поднимаясь после смертоносных ударов Сатарфа и Эльды. И драконы Смерти оказались не в силах отнять жизнь ни у жрецов, ни у адептов. Невозможно отнять то, чего нет. Куклы — вот чем они были. Куклы, послушные воле хозяина.
Меня охватило чувство беспомощности и бессилия. Как одолеть такого врага? По яростным глазам матери я видела, что она старательно прячет свою растерянность. Нам их не остановить.
Гул и скрежет, с каким вращалась печать, поднялись до визга. Сам круг с ритуальными рунами и всем его содержимым превратился в сплошное пятно отвратительно чужеродного цвета. И вдруг поверхность пятна дрогнула, начала углубляться, в ее центре стало раскрываться черное пятно провала.
— Папа! — закричала я. Дьяр, схватив меня за локти, удержал. А Сатарф, бросив на меня удивленный взгляд, — богиня, он снова зряч! — взвился вверх и попытался поймать падающее в бездну тело Алиана.
Его отбросило как мошку.
В тот же миг из раскрывающейся бездны хлынул ослепительный свет, пронзивший пещеру огненными пиками. Он расходился веером сверкающих копий, и адепты Смерти рассыпались в прах, а два жреца беспомощно извивались, визжа и царапая когтями камни, пока и они не рассыпались в пепел.
— Ах, Эльда, любовь моя… — вздохнула сияющая, брызжущая светом бездна.
И закрылась.
После обжигающей яркости мне на миг показалось, что я ослепла. И только грохот и дрожь тверди сказали мне, что свод пещеры начал рушиться, разваливаясь огромными глыбами. Но тут же зрение перешло на ночное.
— Уходим! — крикнул Сатарф, подняв Эльду на руки. — Сын, уводи Лику! Немедленно.
А Дьяр уже обнимал меня, оцепеневшую от осознания, что отца больше нет. Моего папы, так недолго гревшего меня любовью и заботой.
— Держись крепче, — шепнул синеглазый.
Внезапно мои ноги оторвались от земли. Ставшая великанской и бронированной, чудовищная ладонь укрыла меня от падающих глыб. Вцепившись в край ворота и закрыв глаза, я висела, как букашка на груди великана. Богиня, как огромна эта его тронная ипостась! Вполне хватило бы скромной боевой.
Взмахнули огромные крылья, сметая с пути обломки, и мы куда-то вырвались.
А потом Дьяр как-то резко уменьшился, и я почувствовала, что он держит меня на руках, а я обнимаю его за шею, и на моих губах тает его поцелуй.
— Не надо. Пожалуйста, — всхлипнула я.
— Лика! Живая! Любимая! — Дьяр поставил меня на ноги, но тут же обнял и прижал к груди, осыпая поцелуями лицо. И сразу отстранил, цепко оглядывая с головы до ног. — Ты ранена?
— Нет. На мне кольчуга. Дьяр… — я задохнулась от невыплаканных слез. — Мой отец…
— Погиб, Лика. И спас всех. Даже нас, детей Тьмы и Теней.
ГЛАВА 23
Метаморфозы
— Мы все ошибались, — вздохнул Сатарф, обведя взглядом собравшихся в малом зале совещаний. — Мы с моим наследником Дьяром, владыкой Тьмы и Теней, считали, что наша сила неисчерпаема, а мир со всеми нашими стычками на периферии государства — стабилен. И получили жестокий урок. Мы решили, что враг готовится к Лунной мистерии, что будет задета основа мира и перевернуто естество вещей. И ошиблись. Оказалось, что два неистовых фанатика, знающие, где копать, почти перевернули мир! Сэйван, это недоработка твоей службы.
Синекожий гигант полинял, став бледно-голубым.
