Этот добрый жестокий мир

А мы, коты, не называем ее никак. Смысл в умных словах, когда все сводится к единственному — неисцелимая.

Впрочем, дядька в голубом халате сказал, что попробует помочь. Что мы вовремя обратились, вирус только-только проявил себя, и на этой стадии еще есть шанс. Думаю, он просто побоялся огорчить Станиславу.

И снова уколы, капельницы…

Позавчера уехала мамаша. С вещами. После долгого разговора с Риммой Кшестанчик. Если можно назвать разговором карканье, разбивающееся об лед. Отстояла-таки бабушка внучку. Отомстила через двадцать лет за родную кровь! Удрало болото, поджав хвост. А бабушка с внучкой в тот день еще долго сидели обнявшись.

Полыхнул огонь. Последний раз. И рухнул айсберг, пролился серебром, заблестела водная гладь на солнце.

Вчера мне наконец удалось поесть. Впервые за неделю.

Легче не стало, но Стаська страшно обрадовалась, увидев почти пустую мисочку.

Стаська!

Ты самая замечательная из всех людей, которых я видел. В этой жизни, по крайней мере. А видел я многих — в своих снах, твоими же глазами. Только замечал чуть больше, чем ты. А Виктория из всех вас — самая повседневная. Две абсолютные крайности. И они не притягиваются, складываясь в единое целое, как вы, люди, почему-то привыкли считать, — они разрушают друг друга. Даже странно, что вы — мать и дочь.

Стаська, мне страшно. Не за себя — у меня-то еще три жизни впереди — за тебя. Хотя… Если рядом будет Римма Кшестанчик, я, пожалуй, могу уйти спокойно.

Я разрывал твой туман, а свой — не могу. Слишком уж отдает он болотным запахом. Слишком крепко меня опутал. Я вижу его, могу понюхать, лизнуть даже, а разорвать — нет.

Впрочем, что это?

Всколыхнулся туман. Удивленно всколыхнулся, обиженно даже, так уличный грабитель озирается, увидев, что к жертве неожиданно пришла подмога.

Подмога?

Откуда?

Не замечал я в нашей квартире других котов кроме себя. Или?.. Осторожно поднимаю голову. Стаська сидит рядом, Стаська гладит меня по потускневшей шерсти, Стаська… Стаська потревожила туман. Не разорвала, нет. Но всколыхнула, припугнула, заставила растянуться, отшатнуться. Это невозможно. Не видел я, чтобы двуногие были на такое способны! Хотя… Я ведь всегда считал, что Стася — почти кошка.

Замечательная моя!

Вряд ли у нее хватит сил, чтобы самой уничтожить туман. Она ведь его даже не видит. Но — теперь, я в этом уверен — чувствует. Интуитивно, на уровне подсознания. И даже этого хватит, чтобы к диагнозу «неисцелимая» добавилось робкое «почти».

И это «почти» дает надежду.

А значит, у нас есть шанс!

АНДРЕЙ КОКОУЛИН ВИРУС ЧЕМОДАНОВА

День первый

Проснувшись, Чемоданов вдруг понял: все!

Взгляд его затуманился и прояснился, ладонь прошлась по влажному со сна лбу. Он отнял ее — пальцы вздрагивали.

— Кончено, — прошептал Чемоданов.

Он отвердел лицом, покосился налево — супруги не было. Тогда сказал уже громче:

— Надоело.

Слово растворилось в розовом свете.

Чемоданов откинул одеяло и встал. Его шатнуло, спальня поплыла перед глазами. Все это розовое альковное великолепие, пуфики, обои, салфеточки,