Джинкс мрачно задумался. Конечно, Симон мог заколдовывать людей. Его-то он заколдовал. Правда, это потребовало серьезных приготовлений, дополнительной силы, извлеченной из огня, рисунков мелом и тех зловеще пахнувших корней Дамы Гламмер.
– Так или иначе, но когда я в последний раз видел Бергтольда, он не был троллем, – сказал Джинкс. – Он был человеком, и тролли уволокли его. А потом, я думаю, превратили в тролля.
– Значит, люди могут превращаться в троллей? – спросил Ривен.
– Не знаю. Никогда прежде о таком не слышал.
– И я не слышала, – сказала, нахмурившись, Эльфвина. – Я думала, что тролли появляются… ну, вы понимаете, рождаются маленькими троллями.
– Может быть, если ведешь себя как тролль, то им и становишься, – предположил Ривен. – Я не говорю, что твой отчим вел себя, как тролль…
– Именно так он себя и вел.
– А, ну ладно. Тогда понятно, – похоже, Ривен считал, что это все объясняет. – Я хочу сказать, для магии Урвальда такой фокус – пара пустяков, верно?
Теперь переглянулись Эльфвина и Джинкс. Они выросли в Урвальде и знали, что магия – дело сложное.
Приходилось признать, что они заблудились.
Со времени лесной схватки, в которой Джинкс отрубил своему отчиму руку, прошло три дня, и чувство тошнотворного отвращения уже начало отпускать его – иногда на несколько минут кряду.
И повторять «нам сюда» всякий раз, как им встречалась новая тропа и нужно было решать, по какой из двух идти, Джинкс перестал. Спутники его все еще предоставляли ему право выбора, однако Джинкс видел, как они обмениваются взглядами, говорящими: он заблудился.
Ну и что с того? Они ведь тоже заблудились.
Начался дождь.
Они упорно брели дальше. Все трое промокли, ноги в пропитанных водой башмаках замерзли, одежда липла к телу и пригибала их своей мокрой тяжестью к земле.
– Может, бросишь топор-то? – предложил уже в который раз Джинкс.
– Нет, он нам нужен! С этой штукой ты был великолепен, – ответил Ривен. Похоже, он обладал способностью оставаться жизнерадостным, несмотря ни на какую усталость, холод, неудачи. Джинкса это раздражало.
– Он не хочет говорить об этом, Ривен, – сказала Эльфвина.
– Да почему же? – удивился переходивший вброд лужу Ривен. – Он так лихо отрубил тому троллю лапу, что…
– Ты это уже говорил.
Джинкс старался изгнать воспоминание о схватке из памяти. Но все равно гадал, удалось ли Бергтольду выжить.
– Помнишь, что ты говорил о ветвях, которые я рубил, чтобы строить шалаши? Ты сказал, что лес начнет лишать людей рук и ног. Разве не забавно будет, если это правда?
–?Это правда, и ничего забавного в ней нет, – ответил Джинкс.
–?Тролли – не люди, – вставила Эльфвина.
–?Вообще-то я думаю, что, может, они и люди, – сказал Джинкс. – Этот точно был моим отчимом. К тому же они соблюдают Соглашение о Пути…
–?Этот не соблюдал, – возразил Ривен.
–?Так то был не Путь, а Дорога троллей.
–?Там что-то виднеется впереди, – сказала Эльфвина. – Похоже, прогалина.
Запах дыма плыл среди струй дождя, узкая тропинка уходила в сторону от главной. Путники свернули на нее. Им хотелось лишь одного: укрыться от дождя.
Прогалина оказалась маленькой, серой, исхлестанной ливнем. Струи пара поднимались, закручиваясь в спирали, над совсем недавно перекопанной землей, быстро раскисавшей в грязь. Из нее торчали брошенные в самом начале дождя лопаты.
Жилища людей – треугольные, сооруженные из веток и тростника хижины – чернели под дождем. Джинкс, расплескивая ногами воду, подошел к двери одной из них и постучал. Ривен с Эльфвиной встали за его спиной.
– Кто там? – послышалось за дверью.
– Промокшие странники в поисках приюта, – ответил Джинкс.
– Ишь ты, поди ж ты! – дверь распахнулась. – «В поисках приюта», вона как? У нас туточки попросту говорят – «где посуше». Ну, входите.
Джинкс пригнулся, хоть притолока была не такой уж и низкой. Какие-то неуловимые особенности хижины внушали ему чувство, что он слишком велик для нее. Он услышал, как Ривен с Эльфвиной прошли в дверь следом за ним.
– Топор можешь к стенке поставить, у нас рубить нечего, – сказала женщина.
