– Да он спит – крепче не бывает. Я проверил, – ответил Ривен.
– Попробуй еще разок, Джинкс, – попросила Эльфвина.
Джинкс открыл было рот, чтобы сказать, какой смысл пробовать, если он знает, что не сможет? И вдруг в голове его прозвучал голос Симона: «
– Заклинание не работает, – сказал он. – Мне нужно больше силы.
– Сила вокруг нас, – напомнила ему Эльфвина. – Ты сам это говорил.
Да, говорил. Смертная сила, упрятанная в бутылки, – и корчащаяся, куда более живая сила за дверью. Джинкс попробовал дотянуться до нее, но понял: это все равно что ловить рыбу голыми руками. Она все равно увернется.
А кроме того, Джинкс чуял, что дверь и заколдована была с помощью силы, которая хранилась в бутылках. И он вобрал ее в себя. В такой близи она наполнила его гнетущим, смертельным ужасом. Он почувствовал себя наполовину живым, наполовину мертвым, сила как будто подталкивала его, объясняя, как ею пользоваться.
И Джинкс снова произнес слова на староурвийском. Замок щелкнул, дверь приотворилась на ширину двух пальцев. Эльфвина и Ривен удивленно забормотали что-то. Джинкс толкнул дверь – та громко заскрипела. Он шагнул вперед.
– Ух ты! – промолвил рядом с ним Ривен.
– Ой, – прошептала Эльфвина.
Перед ними открылся другой проход. И вдоль его стен от пола до потолка выстроились человеческие черепа.
Настоящие. Джинкс видел, как Ривен протянул к одному руку, чтобы коснуться его и проверить. О да, настоящие. Джинкс просто знал это. Сотни черепов, отливавших в свечном свете зеленью.
Джинкс пошел по коридору, провожаемый взглядами пустых глазниц.
– По-вашему, это он их всех убил? – спросил Ривен.
– Да, – ответила Эльфвина. – Думаю, они принадлежали людям, которые в бутылках.
Черепа сменили кости – сначала позвоночники, потом реберные клетки. Джинкс остановился, глядя на них.
– Не может проход быть таким длинным, – заявил Ривен. – Этак мы из острова выскочим.
– По-моему, он понемногу спускается вниз, – сказала Эльфвина.
О, так они долго идти будут, целую вечность.
В конце концов проход привел их к просторному сводчатому покою. В самой середине его стоял стол. А на столе – две бутылки.
Одна сразу приковала к себе внимание Джинкса. Она, собственно, и была-то не бутылкой, – во всяком случае, он таких еще не видел, – а имеющим форму бутылки сплетением призрачных светящихся лент голубоватого дыма, извивавшихся и круживших, круживших…
Вторая походила на те, из наружного коридора: обычная бутылка зеленого стекла.
Эльфвина с Ривеном замешкались на пороге, но Джинкс подошел к столу, нагнулся и заглянул в зеленую бутылку. Как он и ожидал, внутри нее оказался человечек.
Только
Джинкс медленно, осторожно снял бутылку со стола. Поднять ее оказалось трудно – словно какая-то сила привязывала эту бутылку ко второй, жутковато дымчатой, – Джинксу пришлось, поднатужившись, потянуть первую на себя.
Бутылочный человечек встал, посмотрел на Джинкса, но, кажется, не увидел его.
Эльфвина и Ривен подошли поближе и тоже вгляделись в бутылку, которую Джинкс так и держал в руке.
– А этот живой, – сказал Ривен.
– И мантия на нем совсем как у чародея, – заметила Эльфвина.
– Ну да, – согласился Джинкс. – Это же Симон.
Спутники его, услышав это, склонились пониже, поднесли к бутылке свечи, чтобы осветить человечка внутри. Жар их, похоже, Симона не потревожил. Наверное, он и не догадывался, что его разглядывают.
– Я думал, чародеи все старые, – сказал Ривен.
– Он жив, – сказала Эльфвина. – Как по-твоему, все дело в том, что он жив, а те, в других бутылках, мертвы?
– Я не знаю, – ответил, не спуская с Симона глаз, Джинкс. Как же это случилось с ним и когда?
– По-моему, так и есть, – заявила Эльфвина.
– Вот почему, готов поклясться, он за тобой и не пришел, – сказал Ривен. – Он в бутылке сидит.
– Я не уверена, что это так, – возразила Эльфвина. – Может быть, здесь только его жизнь. И с ним просто случилось то же, что с Джинксом.
– Тогда выходит, и ты так выглядишь? – спросил Ривен. – Сидишь в бутылке, как он, а не висишь, как те люди?
