чувствуют, прут и прут, хоть ты им руку оторви, хоть ногу.
– Ну-ка пойдём, кое-что покажу.
Мы спускаемся в крипту, здесь всё, конечно, уже не так, как в прежние времена: пространство разгорожено металлическими стеллажами, на полках и саркофагах – всё те же контейнеры с культурами разных видов. В дальнем углу – рабочий стол, я сажусь, выдвигаю нижний ящик, кладу перед мальчиком некий предмет в стеклянной рамке. Сувенир, памятку.
– Что это? – спрашивает.
– А ты как думаешь?
– Какой-то прозрачный камень… это янтарь, да? А в нём – листок и муравей. Только муравей странный. И почему у него из головы торчит эта красная блямба?
– Потому что муравей выполнил то, чего она – эта блямба – от него хотела. Видишь ли, это – гриб-паразит. Когда он заражает муравья, тот начинает делать ровно то, что нужно грибу. Немедленно покидает родную колонию, забирается на дерево, находит листок, впивается в него челюстями и умирает. Причём выполняет всё очень скрупулёзно: например, выбирает листья, повёрнутые именно к северу, расположенные на высоте в четверть метра – и там, где температура не ниже двадцати и не выше тридцати градусов по Цельсию. Потом сквозь тело такого муравья прорастает гриб и выбрасывает свои споры…
– А споры находят ещё одного муравья – и всё повторяется?
– Да, повторяется. Год за годом, вот уже многие и многие годы. Этому янтарю, насколько я знаю, около тридцати миллионов лет.
Мальчик внимательно рассматривает его, вертит в руках.
– Похоже на листок пальмы, – говорит наконец. – Только я таких у нас не видел. Хотя… наверное же, за столько лет они и вымереть могли, да?
– Ты удивишься, но полвека назад здесь не было и тех, к которым ты привык с детства. Представь себе: ещё мой прадед считал бананы, например, экзотическими фруктами. И мандарины, апельсины, кокосы…
– Да ладно! Ещё скажите: он их в глаза не видел.
– Почему же – видел. Только на праздники: под Новый год в основном. Эти муравьи, – киваю на рамку, – тоже ведь жили намного южнее, знаешь ли. В Таиланде, куда в своё время многие из нас любили летать на отдых.
– Так это из-за них всё началось? Хотите сказать, демоны на самом деле – обычные люди, которых захватил этот гриб?
– Не этот, но его родственник. Никто не знает, откуда он взялся: некоторые учёные подозревали, что ему тоже не одна тысяча лет. Только раньше он паразитировал на крупных обезьянах, в дебрях тропических лесов.
Мальчик возвращает мне рамку с янтарём.
– По-моему, ерунда это всё. Какая-то мошка, которой миллионы лет, у неё на голове блямба. Обезьяны? Вы правда верите, что они заражались себе спокойно и никто их не видел, ни разу?
Я откидываюсь на спинку стула и разглядываю мальчика с интересом.
– Хорошо. А какую версию предложишь ты? Только уговор: никакой мистики, ничего сверхъестественного.
– Да ладно, – пожимает он плечами. – Я вот лично считаю, что это из-за Гнева Божьего. Но вы же в Бога не верите, а может, вы с ним… в ссоре. Отец игумен меня предупреждал, не думайте. Только знайте: меня вы не обманете. Хотите превратить в демона, чтобы найти способ изгонять их из других людей, – ну и ладно. То есть не «ладно», конечно, просто если это спасёт остальных и по-другому никак – я готов, пожалуйста. Когда начнёте? Лучше бы, наверно, пораньше, а то скоро они сюда явятся. В смысле – демоны… хотя и Алёна тоже. Ну и, в общем, лучше бы так, без прощания. Не люблю девчачьих слёз и всякой такой ерунды.
Я усмехаюсь, хотя вряд ли – весело.
– Ты же сам говорил, что за мной нужно приглядывать. А теперь решил так просто отделаться? Или, может, струсил? Испугался, – обвожу рукой крипту со стеллажами, – моих приятелей?
Моргает. Закусывает губу, потом ловит себя на этом и хмурится.
– Это хитрость, да? Какой-то трюк из тех ваших, о которых все рассказывают?
– Трюки будут обязательно, иначе никак. Попробуй-ка без трюков забраться по стремянке к самым верхним полкам. У меня с некоторых пор это плохо получается. Ты, кстати, жуков не боишься? Мух, ос, мокриц?
– А чего их бояться? – спрашивает с вызовом. – Или всё-таки думаете, от них можно заразиться?
Вынимаю из верхнего ящика две маски, протягиваю одну мальчику.
– Разумеется, можно. Но югготом ты не станешь, я ведь говорил: на людях и на муравьях паразитируют разные виды. А насекомые, знаешь ли, иногда разносят всякую заразу.
– Зачем тогда вы держите их здесь, да ещё сразу так много? Пусть бы – только тех, от кого польза.
– А ты можешь наверняка сказать, кто окажется полезным? Я, например, нет.
