Где-то сзади раздался полный боли человеческий крик. Восток остановил «калошу» и привстал на сиденье, оглядываясь. Немец вновь забормотал молитвы.
Крик длился долго и надрывно, от него мурашки бежали по спине. Потом грохнул выстрел, и все прекратилось.
– Уходим, быстро, – отчим, казалось, был если не напуган, то озадачен. – Недалеко осталось.
Вперед они рванули даже с большей скоростью, чем было необходимо. Игорь только успевал бросать подходящие к концу гайки да предупреждать о подозрительных местах на пути.
У излучины реки Восток забрал в сторону, пролетел над остатками железнодорожных путей. По правую руку раскинулась уродливая «порченая земля», словно выплеснувшаяся из мертвого черного леса ядовитая лужа. Трава на ней была фиолетового цвета, вялая и покрытая белым налетом. На облезлых трупах деревьев поблескивали похожие на грибы наросты.
– Эй, ганс! – окрикнул немца отчим. – Твоя остановка!
Немец поднялся, в нерешительности теребя лямку рюкзака. Всю дорогу он только и делал, что записывал, наговаривал на диктофон и наблюдал, наблюдал, наблюдал. Казалось, его жажда исследований удовлетворяется слишком обильно, но он все равно оказался не готов к тому, что останется совсем один в таком месте.
– Мы за тобой вернемся, – пообещал ему Восток и сам же усмехнулся.
– Оставайся с нами, – посоветовал Эриху Гоша. – Думаю, там тоже будет на что посмотреть.
– Я должен проводить опыт, – внутри Фишера боролись страх и долг ученого.
– Эрих, я думаю, там, куда мы идем, этой «порченки» будет достаточно, – уверил немца Фомин. – Там, собственно, только она и будет.
– Да? – ухватился за спасительную соломинку Фишер. – Тогда я остаюсь. Опыт сделаю там.
– Кто бы сомневался, – бесцеремонно рассмеялся отчим, но тут же скривился, схватившись за больной зуб.
В район «Снежинки» вышли к вечеру, изрядно вымотавшись и проголодавшись. Уже виднелись торчащие среди деревьев заводские трубы, и Игорь предвкушал скорый привал.
И вот тут их ждал неприятный сюрприз.
Впереди раскинулся луг, начинающийся от прибрежных кустов Раздельной и упирающийся в густую лесополосу. Чтобы попасть к заводу, нужно всего лишь его пересечь, а он не широкий, с полкилометра. Только вот высокая, по грудь человека, трава шевелилась странно, будто под одновременным воздействием разнонаправленных воздушных потоков. Она колыхалась зелеными волнами, сталкиваясь и растекаясь, закручиваясь спиралью и расходясь в стороны до самой земли. Постоянное и непрекращающееся движение.
– Вот же сучье творение, – выругался отчим. – В прошлый раз такого не было.
Игорь не пропустил слова «в прошлый раз», но ничего выяснять не стал, оставив до лучших времен. Сейчас его действительно заботила открывшаяся впереди аномалия.
– Если обойти вон там? – Немец указал на кусты.
– Там река, ганс, – покачал головой Восток. – Там точно на «калоше» не пройдем.
– Я не Ганс!
– Да по хрен.
– Лесом тоже не обойти? – спросил Игорь.
Восток лишь пожал плечами, хмурясь. Лес ему явно не нравился.
– Давайте оставим тут «калошу», попробуем пройти пешком по берегу, – предложил Семен.
Никто не успел ничего ответить на это, как внимательно рассматривающий луг Гоша удивленно сказал:
– Чего вы паритесь-то? Вон же там пройти можно.
– Где? – подняв брови, оглянулся на него Восток.
– Да вот же тропинка, – Чесноков перегнулся через борт и показывал прямо в шевелящуюся стену травы.
Семен хмыкнул, Игорь честно пытался разглядеть названную тропинку. Отчим прокомментировал:
– Ваша обезьянка, по ходу, поплыла головой.
– За словами следи! – рявкнул Старцев.
– Не надо так его называть, – сказал угрожающе Игорь.
Однако отчима, казалось, это нисколько не испугало. Он отмахнулся от них, как от назойливых мух, указал рукой вниз.
– Сделай красиво – спустись, покажи дорожку, – обратился он к Гоше. – А мы сзади, тихой сапой.
– Легко, – улыбнулся ему Чесноков, вставая со скамьи.
– Гоша, не надо, – попытался возразить Старцев, но Гоша скинул его руку, спрыгнул вниз. Оттуда сказал:
– Я действительно ее вижу.
