нелегальных петушиных боях в Хиалее. Лучше потрясти Стюху моей шерлокхолмсовской проницательностью, чем снова его в сердечные сомнения вводить.
— Вот я и прикинул, что, может, мне пелота подойдет, — продолжает он. — Я парень здоровый и в механику этой игры врубиться могу.
— Конечно, — говорю я, — конечно. А теперь, Стюха, слушай сюда. Думаю, мы могли бы друг другу помочь.
— Это я очень даже одобряю, — отвечает он, запихивая себе в глотку сразу полтарелки начоса. Я машинально проверяю бумажник — наличности там в обрез. А значит, информацию надо будет получить до следующего блюда.
— Я тоже. Итак, ты, наверно, газеты читал…
— Типа про скачки?
— Типа «Геральд».
— Никогда не читаю «Геральд», — говорит Стюха. — Если по правде, я вообще газет не читаю.
Я иду дальше.
— Тогда ты, может, по телевизору видел…
— У меня нет телевизора. Когда хочу что-нибудь посмотреть, я просто иду в универмаг и прикидываюсь, что хочу телевизор купить. Тогда мне позволяют торчать там столько, сколько я захочу.
— Понятно. — Ситуация становится напряженной — Стюха уже закончил свою тарелку начоса и принялся за мою. — Тогда я скажу проще. Мне нужно знать, где найти Эдди Талларико.
Стюха ржет. Нутряной смех сотрясает накладные плечи его пиджака.
— Только и всего? — с облегчением спрашивает он.
— Только и всего.
— Проклятье, а я думал, вы хотите на меня настучать или типа.
— Никакого стука, — обещаю я. — Ты сможешь болтаться в Южной Флориде, сколько захочешь, и никто из головорезов Талларико больше тебя не потревожит. Я так прикидываю, ты с Фрэнком Талларико плотно работал…
— Чертовски плотно.
— Ага. И ты знаешь такие потайные места, про которые все эти новые и ведать не ведают.
Стюха пару секунд размышляет, но в его больших голубых глазах я уже вижу ответ. Он точно это знает. Очень хорошо знает.
— Пожалуй, что так, — отвечает бывший конь.
— Именно так, — говорю я. — И все, что мне от тебя требуется, это адрес.
Стюха запихивает остатки начоса себе в пасть и с коротким хрустом их проглатывает. Судя по всему, это помогает ему принять решение.
— Черт, хорошо, — выдавливает он сквозь пахнущую сыром слюну. — Я скажу вам, где мелкого ублюдка найти.
— Знаешь, что, Стюха, — говорю я, залезая в бумажник и вытаскивая оттуда три доллара — последнюю наличность, оставшуюся от ах какого щедрого и благородного аванса Фрэнка Талларико. — Давай-ка мы с тобой еще по тарелке начоса стрескаем.
17
Когда я часов через шесть вхожу в «Грязную дюжину», то выясняю, что название магазина верно ровно наполовину. Тогда как все здесь действительно грязное — по сути, здесь сплошная грязь, как в физическом, так и в пуританском смысле слова, — магазин на самом деле предоставляет выбор куда больший, чем какая-то жалкая дюжина наименований. Пожалуй, это одна из крупнейших точек торговли порнографией — как человеческой, так и рептильной, — какие мне до сих пор попадались. А ведь мне даже в Энчино доводилось работать.
Но это последнее место, где может прятаться Эдди Талларико — один из четырех адресов, на которые Стюха указал как на те логовища, куда обычно зарывался Фрэнк, когда снаружи становилось чересчур жарко. С первыми тремя вышла непруха — ни малейших признаков Эдди. Этот вариант я приберегал напоследок, отчасти потому что считал его слишком далеким, аж на 167-й улице, на чертовском расстоянии от лагеря Талларико, а отчасти потому что в последнее время старался держаться в стороне от секс-шопов. Большинство подобных рептильных точек в Лос-Анджелесе обычно имеют на своей площади торговца травами, а прямо сейчас лишнее искушение мне ни к чему. После того, как Норин унесло в океан, побуждение жевать было таким сильным, что я попросил Хагстрема хорошенько припрятать оставшиеся бутылки настоя и запереть их на два замка на тот случай, если мое желание нажраться пересилит всякую разумную мысль.
И вот я здесь. Брожу по проходам — пока еще в отделе млекопитающих. Просто невероятно, что эти обезьяны забавы ради друг с другом проделывают. Полки, отведенные под обычный секс, немногочисленны и удалены друг от друга. Большинство же наименований загибаются в то или иное
