словами контраст цвета и текстуры. Но, надо признать, ходить в такой одежде сейчас жарковато.
Мой амулет убрал помехи, и я очнулся. Эге! Да она наложила на волосы завлекающие чары. Я не настраивал «сигнализацию» на такие мелочи, но амулет заставил её слабо шипеть. Значит, это не каждодневная магия. Забавно. Жутковато, конечно, но забавно.
Волосы действительно выглядели великолепно, но теперь я нашёл в себе силы отвести от них взгляд и изучить пришедшую подробнее. Над удивительными голубыми глазами нависала эдакая крыша из светлых, всего на тон или два темнее волос, сведённых вместе бровей. Нос патриция. Благородно очерченный рот, но сейчас кончики окрашенных под цвет пальто губ опустились. Бледная кожа — не нездоровая бесцветность готов, но аристократический, с напылением болезненного румянца фарфор, столь характерный для европейцев — делала её шею похожей на изящную колонну; я успел заметить что-то похожее на золотое ожерелье до того, как оно скрылось под одеждой.
Безмолвные знаки порой настолько сильны, что я удивлён, как, зачем нам вообще приходится разговаривать. Даже не взглянув на её ауру, я уже понял, что Малина даст фору Эмили по всем фронтам. Матёрая, интеллигентная и могущественная, она наверняка терпеть не могла давать пустых обещаний, в отличие от Эмили. А ещё она была на несколько порядков опаснее.
— Мне казалось, я дала тебе понять, что не потерплю грубости по отношению к мистеру О'Салливану, — сказала Малина.
Польский акцент, не такой ощутимый при разговоре по телефону, выдавал раздражение. Эмили опустила глаза и пробормотала слова извинения.
— Это не мне нужны извинения, а мистеру О'Салливану. Ты его оскорбила. А теперь немедленно извинись.
Ух ты. Да она явно выбила очко в свою пользу. Но тут я вспомнил, что передо мной стоят ведьмы, а они наверняка продумали эту сценку заранее. Эмили выглядела так, словно с большей охотой женилась бы на козе, ну а я наслаждался этим действом, пусть даже передо мной ломали комедию. Покупатели оборачивались на зычный голос Малины, а их взгляды останавливались на двух женщинах. Глаз от них было не оторвать.
Эмили молчала слишком долго, и голос Малины опустился до жутковатого рыка, который могла слышать только наша компания.
— Если ты не попросишь прощения немедленно, то, клянусь тремя Зорями, я растяну тебя на полу и с радостью избавлюсь от данного обещания. Как, впрочем, и от тебя — ты создаёшь слишком много проблем и будешь изгнана из ковена.
Похоже, эта перспектива была в разы хуже женитьбы на козе, потому что Эмили принялась страстно извиняться и умолять простить её невоспитанность.
— Я принимаю твои извинения, — сказал я, и плечи девушки мигом перестали трястись.
Малина переключила внимание на меня.
— Мистер О'Салливан. Мне очень неловко и, надеюсь, вы не держите на меня зла. Я — Малина Соколовски.
С этими словами она лучезарно улыбнулась, и я пожал её руку, затянутую в перчатку из коричневой кожи.
— Не держу, — сказал я. — Да здесь и не на что сердиться. Можете пройтись по магазину, осмотреться или, если хотите чаю, присаживайтесь за стол.
— Это очень мило с вашей стороны, благодарю, — ответила Малина.
— Это займёт всего несколько минут.
— Прекрасно.
Она указала на столы и пихнула Эмили в ту же сторону со словами: «Только после вас, мисс».
—
Я мысленно разговаривал с псом, пока готовил чай.
«Да. Что ж, раз она решила идти лёгкими путями, то я буду рад притереться где-нибудь рядом до тех пор, пока ей это не надоест».
«Ага. Она ведьма. Пусть вежливая, но ведьма. Она наложила очаровывающее заклятие на волосы и могла бы внушить мне всё что угодно, если бы на мне не оказалось защиты. И, кстати, не принимай от неё никаких подачек».
«О, нет, наивный, она всё знает. Эмили ей рассказала».
«Даже если и есть, то как ты отличишь? Для тебя все сосиски волшебные».
