— Потом что случилось?
— Ты можешь выяснить это здесь и сейчас. Получив ожерелье, что ты сделал с ним?
— Я отдал его ведьме по имени Радомила...
— ...Не настолько дружелюбной, какой она хочет казаться, и живёт она этажом выше меня в весьма стильно обставленной квартире…
— ...И она провела обряд экзорцизма, изгнав Лакшу из камня...
— ...Вот как в мою голову втемяшился сожитель! — Грануэйль оттолкнулась от барной стойки и так яро принялась хлопать в ладоши, словно я только что перед полным залом сыграл рапсодию «В голубом» в шоу третьесортных талантов.
— Ладно, ладно, я понял. Но мне кажется, что мы упустили несколько деталей.
Я проглотил остатки виски и, когда поставил стакан на стол, Грануэйль уже нарисовалась передо мной с бутылкой.
— Тебе нужна двойная, — сказала она и щедро плеснула в стакан больше, чем того требовали приличия. — Разберись с этим, а я пока работой займусь.
Она исчезла из моего поля зрения, чтобы обслужить новых клиентов.
Мне было с чем разобраться, и без помощи виски тут не обойтись. Индийские ведьмы, исходя из моего скромного опыта, искусны в тёмных делах шаманства, и раз мадам смогла без посторонней помощи выпрыгнуть из своего тела в драгоценный камень, а потом, через сто шестьдесят лет, обосновалась в чужой голове — что ж, у неё весьма и весьма развита магическая бицуха. Сейчас меня интересовал один вопрос: как безопасно для Грануэйль вытащить из её головы ведьму — и кто ещё может пострадать.
Ведьма явно что-то хочет от меня, и её хотелка наверняка заканчивается на моём теле, которое она не прочь заиметь. Но у меня нет лишних тел на складе и их (пока что) нельзя купить на Амазоне.
Что бы она от меня не хотела, для меня это закончится только проблемами, которые не избавят меня от аналогичных неприятностей, связанных с Радомилой. Противостояние с её ковеном — со ВСЕМ ковеном — совсем скоро станет реальным.
На этой печальной ноте, Грануэйль вернулась.
— Готова поклясться, ты сейчас гадаешь о том, что от тебя нужно Лакше.
— Эта мысля промелькнула у меня в голове.
— Но на самом деле тебя должно заботить, чего желает твой любимый бармен.
— Действительно? — усмехнулся я.
Она кивнула.
— Именно так. Видишь ли, меня не тяготит присутствие Лакши в моей голове. Она многому меня научила.
— Например?
— Например, что монстры реальны — вампиры, гули и даже чупакабра.
— Неужели? Как насчёт сасквоча (*
— О нём Лакша наверняка не знает — это монстр нашей современности. И боги настоящие, и многие из них не без основания считают, что Тор это тот ещё здоровенный хлыщ. Но больше всего меня заинтересовала её история о неком целомудренном с богинями друиде, который пережил всех, кого только можно и в которого я сейчас влила бочонок пива, бутылку виски и немного бесстыжего флирта.
— Если ты хочешь пофлиртовать, то есть один способ.
— Ты старше христианства?
Нет смысла врать. Голос в её очаровательной головке уже всё нашептал. Кроме того, виски настолько хорош, что при случае можно все сказанные мною глупости свалить на алкоголь.
— Ага, — согласился я.
— И как ты смог? Ты ведь не бог.
— Эрмид, — просто ответил я, почти наверняка зная, что Грануэйль не догадывается ни о чём.
Она широко раскрыла глаза.
— Ты говоришь об Эрмид, дочери Дианы Кехт, погибшей сестры Миах? — спросила она.
Меня это чуть-чуть огорчило.
— Ух ты, да ты выиграла чёртов мешок золота в Jeopardy с такими-то мозгами! Неужели в университетах начали преподавать кельтскую мифологию?
Не отвлекаясь на глупые шутки всяких друидов, она с нажимом продолжила:
— Ты хочешь сказать, что знаешь написанный ею травник наизусть? Все триста шестьдесят пять трав, растущих на могильнике Миах?
— Ну да, все.
