– Лан! Лан! – из ворот заводского корпуса выбежал Глебка. – Враг у стен! Скорее!
– Мы закончим с этим делом, а потом уйдем отсюда все вместе, обещаю! – бросил Лан Маре, и сразу же переключил внимание на Глебку.
– Максут-Хан предлагает провести переговоры! – выпалил скороговоркой бывший приказчик. – Возьмем двух-трех наших, послушаем, что этот упырь мутировавший петь собирается.
– Нужно тянуть время! – кивнул Лан, его уже накрыло с головой возбуждение от предчувствия грядущей битвы. Все-таки война – при всей ее грязи и бесчеловечности – дьявольски увлекательная игра. – Где Титан?
– У машины. Палыч тоже там. Ждем только тебя.
– Идем!
Лан отвернулся и не увидел, как Мара закрыла лицо ладонями, а потом, прижавшись спиной к теплой стене корпуса, опустилась на землю так, будто силы разом покинули ее.
…Они пронеслись через заводской двор, через наполненный тревожными голосами людей и шумом работающего инструмента цех, вышли за железобетонный забор, окружающий промзону, и оказались возле тарахтящей на холостом ходу вундервафли. Свалочник сидел за рулем, Гаврила Никифорович с сосредоточенным видом мочился на заднее колесо машины, Титан придирчиво осматривал автомат, на который он сменил «Печенег», а Палыч курил трубку, мастерски пуская кольца в небо. Сама вундервафля существенно изменилась: потяжелела, обросла снятой с дохлых биороботов броней, обзавелась клинообразным отвалом, вынесенным вперед, как у бульдозера. По отвалу было удобно взбираться на броню, а еще при помощи него можно будет прокладывать дорогу через завалы из вражеских трупов. Лан не переставал удивляться тому объему работы, который удалось выполнить паре-тройке технарей за несущественный промежуток времени.
– Как Мара? – поинтересовался Титан, когда Лан и Глебка приблизились.
– Эх, – Лан лишь вздохнул и махнул рукой.
– Ну, ничего – скоро в бой, а там как-то все правильнее и понятнее, – утешил его киборг.
Гаврила Никифорович затянул мотню, рыгнул, распространив вокруг себя запах пива и чеснока, затем взобрался на раму вундервафли.
– Чего стоим? Кого ждем? – сварливо обратился он к остальным.
Все залезли на авто, расселись на броне. Лан зажал «Ремингтон» между коленями. Шестипал, подставив ветерку лицо, продолжал пыхтеть трубкой.
– Поехали, – сказал Свалочник и вдавил педаль газа.
Они двинули по узкой дорожке мимо огородов. Земля была застелена толстой циновкой пересушенного на солнце сена: теперь хватит лишь искры, чтоб это поле превратилось в огненную ловушку. В самом поселке улицы были перегорожены «ежами», сваренными из заточенной арматуры, сделано это было, чтобы сковать вражескую конницу, которая, как никто не сомневался, рано или поздно прорвется через первую линию обороны. На капище повалили идолов и добавили «ежей» из арматуры, чтобы усложнить врагу возможность маневра.
Они проехали мимо смотрящих в небо деревянных пусковых установок, в гнездах которых находились легкие копья с наполненными черным порохом трубками, закрепленными под наконечниками. К трубкам были подведены бикфордовы шнуры; Лан никогда прежде не видел ничего подобного и смутно представлял, как это должно работать. Очевидно, диковинное оружие было разработкой местных умельцев.
За пусковыми установками разминались, болтали или нервозно переминались с ноги на ногу лучники, их было много – не меньше сотни. Тысячи стрел торчали опереньем вверх из корыт с турьим навозом и из раздувшихся на жаре трупов фенакодусов.
Дежуривший у ворот стражник отдал Лану честь, и тот узнал мужика, которого он спас от плена и пыток. Усиленный стальными скобами засов опустился на землю, створки ворот приоткрылись ровно настолько, чтобы вундервафле хватило места. Ополченцы на забрале и на сторожевых башнях были вооружены трофейными пистолями и мечами, а также – арбалетами и боевыми топорами. Самым надежным и умелым бойцам были доверены ППШ из Власихи: таких счастливчиков легко было узнать по гордо задранным носам.
Вундервафлю затрясло на ухабах дороги, рассекающей поле с люцерной. Стяги неприятеля – узкие и черные, похожие на раздвоенные языки змеи, – отчетливо виднелись на фоне синего неба и размытого жаркой дымкой леса. Вскоре стал различим и неприятельский строй: авангард численностью около полусотни мечей стоял плечом к плечу в две шеренги. Дальше, у кромки леса выстроились в шахматном порядке основные силы, навскидку – не меньше пяти сотен всадников. Все были в одинаковых доспехах и с одинаковым оружием; десяток воинов, выдвинувшийся навстречу вундервафле, отличался лишь наличием косых золотых полос на темных стягах.
Свалочник остановил машину, но двигатель глушить не стал; представители Одинцово проворно спрыгнули с брони и двинулись к всадникам шагом. Шестипал оставил на крыле вундервафли непогашенную трубку.
Шайны тоже придержали фенакодусов, и теперь молча взирали на приближающихся сверху вниз.
В лесу бодро, словно автоматные выстрелы, стучали топоры, ордынцы готовились к бою так же напряженно, как и одинцовская община – к обороне. Лану показалось, что от сдерживаемой сторонами энергии в безоблачном небе с секунды на секунду разразится гроза.
– Максут-Хан! – с вызовом выкрикнул Глебка, а Лан только сейчас понял, что бывший приказчик до сих пор ходит босиком, как и при живом старосте
