лучниками барона Аспера. Среди фаросских лучников было немало новобранцев, но командиры стрелковых центурии не зря гоняли своих подчиненных до седьмого пота, и те смогли противостоять на равных туронцам.
Кавалерия Аспера попыталась атаковать бесчинствующие когорты противника, но завязла в рядах собственной отступающей пехоты, а потом к потерявшим ход всадникам прорвались фароссцы, зажали с двух сторон и безжалостно вырезали. Лишь двум с половиной десяткам повезло выскочить из капкана. Выжившие кавалеристы больше не помышляли о сопротивлении и рванули в сторону городских ворот. Бегство остатков конницы послужило последней каплей для деморализованной пехоты. Побежали все.
Барон Аспер пытался остановить беглецов, но был сбит с коня и затоптан собственными солдатами. Часть свиты разделила участь барона, другие вовремя развернули коней и дали деру, не дожидаясь расправы.
Разгоряченные фароссцы пустились в погоню. Впереди всех летели кавалеристы Густава Брэя, всадники рубили убегающих мечами, кололи копьями, топтали копытами коней. Следом за ними поспешали пехотинцы, разделившись на центурии и взводы, уничтожая все хоть сколько-то организованные группы туронцев. Самый крупный отряд окружили и расстреляли из луков.
Фаросские всадники сумели добраться до городских ворот раньше большинства беглецов, лишив их и тени шанса на спасение. Тем, кто успел раньше кавалеристов Брэя, тоже не слишком повезло – закрыть ворота им не позволили.
Дальше была резня – пленных мстящие фароссцы не брали. Уничтожили всех, даже находившихся в городском госпитале раненых. Сами солдаты Волкова потеряли в этом бою всего четыре десятка бойцов убитыми, и приблизительно столько же было ранено.
В Сарксе победители не стали задерживаться надолго и утром следующего дня продолжили поход. Только пополнили запасы провизии и набрали шесть десятков кавалеристов частично из детей богатых горожан, умевших не только хорошо держаться в седле, но и неплохо владевших оружием, частично из местных ушедших на покой ветеранов, а также – Густав Брэй был в полном восторге! – полтора десятка отставных гвардейских конных стрелков. Пополнение в пехоту набирать не стали – учить их было долго, а без надлежащего обучения они представляли гораздо большую опасность для товарищей по строю, чем для врагов. Даже сводный отряд новобранцев, успевший поучаствовать в конце сражения, выглядел на их фоне закаленными ветеранами.
Своих раненых солдат они забрали с собой. Более пострадавших, после того как мастер Гольбрейн заверил офицеров, что их жизням ничего не угрожает, и требуется лишь длительное время для окончательного заживления ран, кавалеристы развезли по деревням, оставив на попечение местных жителей и щедро им приплатив. За остальных лекарь ручался, что поставит их на ноги за декаду.
Видимо, кто-то из туронцев сумел избежать гибели и добраться до своих, поскольку никто из городских комендантов – а фаросская армия миновала на пути к Каоре один крупный город и парочку более мелких – не решился дать войску Волкова открытое сражение. Было несколько кавалерийских налетов, но конные патрули каждый раз обнаруживали вражеские отряды, и атакующих всадников встречали сомкнутые ряды пехоты и летящие навстречу стрелы.
Чем ближе был конец пути, тем в большем напряжении были фаросские командиры. Само ожидание боя было тяжелее самой кровопролитной битвы.
Когда до Каоры оставалось два дня пути, пройдя с утра около двух верст, армия получила сообщение от дозорных о появлении передовых отрядов противника. Кавалеристам Брэя удалось оттеснить разъезды туронцев, и десяток гвардейских стрелков-ветеранов проскочил вперед, добравшись до основных сил неприятеля. В погоню за ними пустилось не меньше конной сотни, но всадники, отстреливаясь из луков, сумели оторваться от преследователей и доложить, что туронский маркграф перекрыл им дорогу своими войсками. Армия остановилась, готовясь к сражению, кавалерийские разъезды с обеих сторон вовсю гонялись друг за другом, то и дело сцепляясь в горячих стычках, а с душ измотанных офицеров словно тяжелый груз упал. Наконец-то! Сегодня, может завтра, всё и решится. Взбодрившись, офицеры подгоняли замешкавшихся подчиненных, отпускали немудреные солдатские шутки, всем своим видом демонстрировали уверенность в победе, настраивая солдат на боевой лад.
И вот, уже построившись поотрядно, армия уверенно устремилась навстречу поджидающему неприятелю. Фаросские кавалеристы рубились отчаянно, но к туронцам подошло подкрепление, и отряд Брэя был вынужден отходить под натиском превосходящих их численностью в несколько раз туронских всадников.
Увидев уверенно наступающую пехоту, передовой конный отряд маркграфа не стал пытаться ее атаковать, а отступил под прикрытие главных сил. Таков был приказ Альгерда Туронского.
Маркграф был уверен, что легко разгромит самоуверенных врагов, которым победа над туронским ополчением вскружила голову, раз они решили помериться силами с лучшими его силами. Может, пехота у фароссцев и неплоха, но что они сделают, когда на них всесокрушающей лавиной обрушится тяжелая кавалерия? Да, Альгерд не успел собрать всю свою конницу – часть отрядов оказалась слишком далеко, часть он вынужден был оставить на охране мостов для поддержки пехоты, – но и без того было немало. Две с половиной тысячи всадников. Большая часть туронских рыцарей собрались здесь. А ведь пехота маркграфа не останется в стороне. Одних пеших наемных отрядов у него около трех тысяч, не считая пяти тысяч ополчения, взятых для массовки. Вот стрелков… Стрелков было мало для такой армии – всего чуть больше шести сотен. Большая их часть охраняла мосты или была разбросана по городским гарнизонам по всей захваченной территории. Зато под его началом было две сотни эльфов, а это сила, сопоставимая с тысячный отрядом лучников людей. Даже если возглавляющий вражеское войско Данхельт Фаросс пробудил кровь крылатых владык, Альгерд Туронский подготовил меры
