стрессов ром – лучшее лечение! Пей!»
Ну я и выпил. Почти полный стакан. Без закуски. На прежнюю дозу.
Посидел. Пожалел себя. Да и отправился отсыпаться.
Долго спал, без сновидений. Зато проснулся от жуткого голода и тотчас понял: – с данных пор у меня будет именно в такой форме протекать похмелье. И пока что-то срочно (и очень много!) не съем, становлюсь опасен для окружающих. А кто ближе всего? Вот самым близким и будет доставаться!
Первым делом заглянул в спальню. Апаша Грозовая блаженно спала с улыбкой на лице, похоже, ей снилось нечто приятное или весёлое. И не догадывалась, как близко была от скандала. Настолько мне хотелось её разбудить и поругаться на тему «Из-за тебя мы пропустили обед! Я тебе этого не прощу!» Ещё и внутренний голос какой-то нашёптывал криками напугать главнокомандующего, заявляя, что враги уже во дворце. Хорошо, что совесть не позволила так шутить над пожилым человеком, и я вспомнил, как Машка называла Апашу по-семейному, тётей. Может, и в самом деле родная душа?
Зато вот с эйтранами, не выпускающими меня на свободу, я решил разобраться без всякой жалости и поблажек:
«Ща-а я им такое устрою!.. – рывком распахнул дверь, а там… никого. Но соображать-то я не перестал, и злость моя отыскала новую причину: – Самовольно покинули пост?! И мнят ещё себя великими воинами?! У-у-у-у!..»
С кровожадными мыслями устремился по коридору, не завидуя тому, кто мне первый попадётся на глаза. Попалась юная ординарец, та самая, у которой шпага больше своей хозяйки. Злость на исполнительную девчушку никак не отреагировала, принимая её за ребёнка. Ну а дети у нас (да и везде!) – это святое. Чё их обижать-то? Тем более когда они становятся по стойке «смирно» и, подражая великим полководцам, выкрикивают звенящим голоском:
– Здравия желаю, господин атрегут-комендант! Как спалось? Не желаешь ли отобедать?
Суть последнего вопроса напрочь затмила смысл первых предложений. Я только и смог выдохнуть:
– Желаю! – как девушка немедля метнулась к одной из дверей, рядом с кабинетом коменданта, раскрыла её и дала пояснения:
– Уже всё для тебя накрыто, из закусок, холодного и напитков. А горячее через пару минут с кухни подадут, я сейчас дам сигнал. Эта комната как раз и предназначена для трапез коменданта с гостями или для чаепития во время длительных заседаний.
Я только и сподобился, что пару раз произнести «Угу!». Потому что есть начал, ещё не усевшись. Наверное, со стороны смотрелся премерзко, вёл себя как некультурная, оголодавшая деревенщина. И хорошо, что ординарец сразу умчалась давать какой-то там сигнал. Через минуту до меня дошло, что данное изобилие никуда не исчезнет, и я расселся удобнее. Затем ещё более расслабился, предоставив возможность голове не только есть в неё, но и думать.
И думы эти вначале пошли довольно-таки приятные. Получалось, что некую благодарность императрица всё-таки проявила. Освободила меня из-под домашнего ареста. Приказала озаботиться сохранением для меня обеда, который я постыдно проспал. А это значит, что кто-то наведывался в мою спальню время от времени и контролировал степень, глубину моего сна. То, что никто не обеспокоился безопасностью спящей у меня главнокомандующей, тоже говорило о полном доверии ко мне, несмотря на моё подозрительное происхождение. Честно говоря, будь я на месте Машки, я такому типу так просто не доверился бы. Всё-таки – недавний враг, тайланец. Ещё недавно воевал за людоедов. И ещё неизвестно (если предположить самое худшее до конца), сколько я доблестных воинов положил на поле боя до образования империи Герчери. Неужели тут амнистия настолько полная и безоговорочная?
«Нехорошо-с! Надо будет указать Машке, что подобная мягкотелость недопустима! – Под эти мысли в трапезную молодой парень-поварёнок вкатил столик с горячими блюдами. – Надо же! Представляю, как эта юла будет своим мужем командовать».
Было чем восхищаться. Ординарец, носясь вокруг поварёнка вприпрыжку, рискуя при этом выбить ему глаза, а себе поломать ноги несуразно большой шпагой, пыталась распоряжаться каждым движением озадаченного парнишки:
– Сюда ставь! А те блюда отодвинь! Аккуратней! А супницу – вон туда ставь! Поправь!.. Вот же увалень!.. Ту нарезку тоже отодвинь! – и в финале: – Быстренько, быстренько поскакал на кухню! Не то госпожа Ясинских опять тебе уши накрутит!
Сомневался я, что Оляна таким мальчуганам уши крутит. Да и он сам посматривал на мелькающую зазнайку снисходительно и высокомерно. Наверное, осадил бы её сразу, да мой вид ожесточённо насыщающегося человека да лысина со шрамами заставляли благоразумно помалкивать. Так и ушёл, молчанием игнорируя мелкую вертихвостку. А та, прежде чем закрыть дверь, пожелала мне:
– Горлу и хлебу, господин атрегут-комендант! – и я остался один.
Но страшное «похмелье», мешающее думать, отступило в неведомые дали. Соображал я не в пример лучше, потому обеспокоился:
«Чего это мелкая юла меня странно величать так начала? При чём тут должность Марты Вольна? Неужели мне, так сказать в благодарность, навесить пытаются новую, хлопотную должность? Да и не нужна она мне! С Машки и не такое станется, не спросив меня – меня устроить. Но ведь эта должность занята Мартой. Уж не случилось ли что с ней? Тем более что в недавнем разговоре что-то такое мелькнуло нехорошее… Мол, Вольна заступилась за меня, и ей ещё за это не поздоровится… Ну да, как-то так! И словом нехорошим хорошую женщину обозвала… А я и не заступился… Заступился бы – только хуже сделал… Или нет?..»
В общем, следовало немедленно прояснить ситуацию, и ординарец подходила для этого лучше всего. Ещё раньше я заметил с края стола солидный
