– В Цитадели меня учили совсем другому, и мэтр Ассантэ тоже.
– Я и без того не раз выражал пренебрежение к классической школе, чтобы сейчас повторяться, мой друг. Вы достаточно молоды и умны, чтобы самому в конце концов разобраться, какой путь волшебства подходит вам. Я лишь могу дать совет с высоты своего опыта.
– Хороший совет лишним не бывает.
– Классическая школа – это закосневшее и постепенно изживающее себя волшебство. Нашим предкам, прорывавшимся в новом мире, оно сослужило хорошую службу. Оно было четким, прямым и не терпело двоякого прочтения. Жесткость и несгибаемая сила позволили людям отобрать покинутые земли себе, такой же была и наша магия. Но мир стал другим. Последняя война это очень хорошо показала. Неприятие нового стоило нашему миру Летнего Древа и многочисленных бед. То, что сейчас подается как суровая необходимость, на самом деле было самой большой глупостью в человеческой истории. Мы должны были пойти на переговоры с летними эльфами, а не воевать с ними, – мэтр Гаренцворт замолк, углубившись в свои мысли. Перо поднялось со стола и, что-то чиркнув в блокноте, вернулось на место.
– Мэтр?
– Простите, мой друг, я хотел дать вам совет, а начал читать лекцию по непризнанной истории. Я хотел сказать, что классическая школа – это всего лишь базовые основы. Большинство наших чародеев посвящают всю жизнь ее изучению, но не идут дальше. Да, это, конечно, полезно, но для открытия действительно важных тайн этого мало.
– То есть ваш совет – заняться неклассической магией, чтобы найти ответы?
– В целом – да.
– Но что я успею за столь короткое время? Даже если у меня есть к этому способности, в чем я лично не уверен.
– У вас есть способности. Но да, вы ничего не успеете за столь короткий срок. Разве что…
– Разве что найдется тот, кто сможет потратить время на мое обучение?
– Хм. Вы имеете в виду меня? Точно, я как-то не подумал об этом. Не в том смысле, что я отвергаю эту идею, но все же забирать ученика у другого чародея без согласования… Хотя моя репутация и так не вызывает восторга в наших кругах…
– Мэтр.
– Да?
– Я прервал вас, когда вы хотели закончить ваше «разве что…»
– Точно. Как я уже сказал, вы ничего не успеете за столь короткое время, разве что немного изменить себя.
– В каком смысле?
– Изменить свое отношение. Понять, что волшебство – это не свод правил и законов, что могущество, которое нам доступно в силу нашего рождения и, не побоюсь этого слова, удачи – это не поле, огороженное забором, а бурная река, где не видно противоположного берега. Ваши силы зависят не только от того, что вам дано, но и от того, что вы готовы отдать, чтобы переплыть эту реку. В поле, огороженном забором, вам намного уютней, и опасность может представлять разве что пара быков, не любящих незнакомцев в красном. Но в реке полно скрытых течений и тайн, которые не будут вам открываться только потому, что вы на них наткнулись.
– Изменить мое отношение… Это не так уж просто сделать, ваша мудрость. Вы предлагаете мне путь, который порицаем всеми моими учителями, а взамен даете только неопределенность.
– Этот путь и впрямь опасен, мой друг, – улыбнулся старший чародей. – Но он стоит того, чтобы его пройти.
– Я не знаю. Мне надо подумать. – Джошуа начал вставать.
– Подождите. Мне жаль, что я не придал вам уверенности в отношении ваших снов, только смутил еще больше моими рассуждениями, но у меня есть и добрая весть для вас.
– С удовольствием послушал бы.
– Ее высочество тоже предпочитает обсуждать сны наедине. Думаю, вас порадует, что после вашего благородного жеста ее видения постепенно сошли на нет.
– Сошли на нет?
– Именно. Не сразу. Но уже на следующую ночь они стали слабее, а через два дня пропали совсем.
– Это просто замечательно, ваша мудрость, но почему принцесса не сказал об этом мне?
– Об этом вам лучше спросить у нее, мой друг.
Найти возможность поговорить с принцессой наедине оказалось намного сложнее, чем он думал, но эти трудности имели хорошую сторону. Они дали ему время обдумать, что же он хочет сказать.
Правда, когда Майриэль оставила их наедине, он уже позабыл большинство придуманных фраз.
– Ты хотел поговорить? – спросила Джулия, жестом приглашая его садиться.
Балкон ее покоев, как он давно заметил, являлся весьма уютным местом. Он выходил на часть внутреннего двора, где был разбит сад, и располагался
