Впервые со времени своего детства Ева так сильно прижималась к Хардову. Она ещё чуть-чуть ослабла, и тогда к ней снова, хоть и на мгновение, вернулись те почти забытые ощущения неоспоримой надёжности и спокойной силы, ощущение счастливой поры, когда мир был ещё огромен и совершенно безопасен.
— Всё, — повторил гид. — Смотри, не бойся. Просто лужа.
Ева быстро, точно украдкой, обернулась, и там действительно ничего не было. Поверхность лужицы оказалась спокойной и затянутой зелёным ковром ричии и тины. Только почудилось Еве в этом зелёном, похожем на глаз омуте что-то издевательское, какой-то хитрый прищур. Как будто насмешка. Как будто кошке вздумалось ещё чуть-чуть поиграть с мышкой.
— Что это было, Хардов? — Ева ощутила новую волну дрожи. Она вовсе не торопилась высвободиться из объятий гида.
— Старые кости, — глухо отозвался Хардов.
Ева провела рукой по губе, сердцебиение постепенно приходило в норму. Взгляд автоматически прошёлся по тому месту, где из тумана появлялась рука, но и там вроде бы ничего не было.
— Старые кости? — Еве всё же пришлось отстраниться.
— Те, кто сгинули при возведении канала, — хмуро кивнул гид. — Древние строители были не во всём милосердны.
— Но… мы… это из-за нас?
— Они лежат здесь с незапамятных времён. Обычно спят. Но сегодня их что-то разбудило. Не мы. Я услышал их перешёптывания ещё на Лысом дозоре. И уже тогда мне это не понравилось. Я думаю, нас
— Да, — откликнулся Фёдор. Его голос прозвучал слабо и всё ещё казался больным. — Я тоже слышал шёпот. Наверное, нас действительно заманили сюда. Это всё из-за меня. Но кто такая Лия? Вам известно?
Гид какое-то время смотрел на юношу, затем сказал бесцветным голосом:
— Я не знаю, что ты видел.
— Вы ведь сказали, что это важно, — возразил Федор, — чтоб я вспомнил. А теперь… По-моему, вы что-то скрываете от меня. Зачем?
— Мне нечего скрывать.
— Тогда скажите мне. Мы оказались здесь по моей вине. Из-за меня! И я должен знать.
— Никто тебя не винит.
— Да, наверное. Но я хотя бы должен знать, за что.
— Мы уже достаточно поговорили.
— Нет, — с неожиданной твёрдостью произнёс Фёдор.
Хардов смотрел на него, плотно сжав зубы. Затем сказал:
— Я знал одну Лию. Очень давно. Она была ученицей в школе гидов. А потом умерла. И я правда не знаю, что именно ты видел.
— Но почему она приходила ко мне?!
Этот шёпот вокруг затих, казалось, что-то в тумане напряжённо вслушивается в их разговор.
— Достаточно, — ровно произнёс гид. Его лицо оставалось бесстрастным, но только Ева неожиданно остро почувствовала, сколько за этим кажущимся равнодушием скрывается потаённой боли.
«Что за тайну ты прячешь, гид Хардов?» — подумала Ева. И при чём тут этот бестолковый мальчишка, который ей неожиданно стал нравиться.
— Потому что… — Ресницы Фёдора вдруг задрожали, а взгляд сделался пустым. — Потому что существуют сны, — обескураженно произнёс он. — Вспомнил. Так она мне сказала. Но… почему?
Ева увидела, как щека Хардова еле заметно дёрнулась.
— Почему?! — горячо повторил Фёдор. — Что со мной происходит? Чьи сны я вижу?! И ещё… голоса.
Хардов всё ещё молчал. Наконец он тяжело произнёс:
— Успокойся. Всё с тобой в порядке.
— В порядке?! — с искренним изумлением воскликнул Фёдор.
— Тихо, — сказал ему Хардов. — Они очень рассержены. — Он махнул куда-то неопределённо в туман. — Да, в порядке. Нормально.
— Она говорила со мной, как со знакомым. За
— Они рассержены, — тихо, но настойчиво повторил Хардов. — Это для нас сейчас важнее всего.
— Но…
— Обещаю, что ещё до конца этого рейса ты получишь ответы на свои вопросы. Но такого не случится, если мы не выберемся отсюда. И сейчас для нас существует только это. Это главное.
И словно в подтверждение чуть слышный мучительный вздох волной прокатился по болотам.
— Хардов, туман, — позвала Ева. Голос девушки упал, нотки испуга в нём вот-вот могли сорваться в панику. — Он… Он движется!
