Гид отвёл взгляд от Фёдора. И тогда этот шёпот вокруг зазвучал отчётливо и всё громче, и в нём даже можно было различить стонущие звуки. Туман действительно пришёл в движение. Дымчатые языки поползли вперёд. Хардов раздвинул полы своего плаща. Со всех сторон на них надвигался туман.
3
Солнце садилось за правый берег. Конечно, до полного заката, какой можно увидеть на «чистых» территориях, было ещё далеко, солнце падало за стену тумана, но с востока, со стороны левого берега на канал наваливался сумрак.
— Где это место? — спросил капитан Кальян. Возвращение на канал вселило в него привычную уверенность, и воспоминание о доме Сестры всё меньше бередило душу. — Где мы примем их на борт? Почему ты всё не говоришь мне?
— Совсем рядом, — отозвался Ваня-Подарок. — Вон, видишь, впереди по обоим берегам ступенчатые выходы к воде, как широкие лестницы? Только нам надо будет пристать к чужому берегу.
— Ты уверен? — с сомнением поинтересовался Кальян. — Это Ступени. Мы там не останавливаемся.
— Я знаю, капитан. Но Хардов выйдет именно оттуда.
— Поверь мне. — Матвей с недовольством разглядывал приближающиеся каменные лестницы, украшенные эмпирическим парапетом, того же стиля беседками и скульптурными группами, ближайшими из которых оказались небольшие дельфинчики и полуобнажённый мальчик, играющий с тритоном. — Это не просто суеверия. Нехорошее место.
— Я слышал, Матвей. Но у Хардова есть для этого основания.
Кальян покачал головой. Гребцы никогда не задерживались у Ступеней. Проходили их на полных ходах, прижимаясь к своему берегу. Поговаривали, что под Ступенями находится единственное место, где в канал впадает ручеёк из гиблых болот. И этой тоненькой струйки отравленной воды хватало не только для того, чтобы притягивать к себе уйму крыс, многие из которых, чего ж скрывать-то, являлись самыми настоящими скремлинами. Поговаривали о вещах намного похуже. Что на закате, — хотя сам Кальян не видел, держался от этого местечка подальше, — что-то нехорошее, неправильное начинало твориться со скульптурами, и самыми неправильными были не вездесущие красноармейцы и колхозница, а именно самый безобидный играющий мальчик. Может, это правда, может, нет, но несколько лодок пропали здесь, сгинули в неизвестность, и проверять слухи на собственной шкуре Матвею вовсе не улыбалось.
— Что ж вы за люди-то такие? — пробурчал капитан. — На всём Длинном бьёфе это единственное плохое место. И до него, и особенно после, ближе к Дмитрову, вода на канале так хороша, живая, как из родника, пить можно, не говоря уж о том, чтобы купаться. А он мне — останавливайся здесь. Что за люди?
— Гиды. — Ваня-Подарок пожал плечами и ухмыльнулся.
— Ничего смешного. Что ж это — гиды и всё можно? Так не бывает. Нельзя так, как-то не по-людски.
— Не кипятись, капитан.
— Нет, ну ты мне объясни: почему из всех прекрасных мест он выбрал именно это? Нет, просто объясни! Может, я пойму. Что он тут позабыл, Хардов-то, именно тут?
— Ты совершенно прав, — произнёс Ваня-Подарок и умиротворённо откинулся к борту лодки. — «Позабыл» — правильное слово. Хотя я говорил ему, что не избежать этого. Не хотел он брать чужих. Думал обойтись Муниром. Не хочет он их мучить, жалеет. Честно говоря, я тоже не хочу.
— Вань, — Кальян озадаченно посмотрел на альбиноса, — ты вот сейчас что мне сказал?
— Да про скремлинов я. И Тёмные шлюзы, которые без них не пройти.
— А-а. — Кальян хоть и покивал, но взгляд его сделался ещё более озадаченным. — И что?
— Матвей, до Тёмных шлюзов, над которыми туман висит всегда, на канале есть ещё только одно место, где можно совершить сделку. И это место — Ступени.
— Какую сделку?
— Не беспокойся, капитан, вам завяжут глаза. Меня и самого от этого трясёт… По желанию, конечно, ну-у… глаза-то.
— Какую сделку? — повторил здоровяк, чувствуя, что у него запершило в горле.
Ваня-Подарок смотрел на уже близкую каменную лестницу, спускающуюся к воде.
— Вот они, Ступени, — произнёс он. — До Темных шлюзов у нас осталось только одно место, где он появляется. Это здесь.
— Появляется… этот дед? — начал догадываться Кальян и сам удивился, что не смог сдержать какого-то очень нехорошего смешка. — Ты про него?
— Дед, — согласился Ваня-Подарок. — Только боюсь, что сегодня ты увидишь Перевозчика несколько другим.
