Но тягостное настроение, охватившее всех, он ощутил тяжестью на сердце. И удивлялся олимпийскому спокойствию Наза Веца. Впрочем, он из параллельного мира и знает все, как будет, что случится! Вернее, давно у них случилось…
Спустившаяся тьма казалась непереносимой, люди падали духом. Ко всему прочему прибавилось ощущение голода. Закуски кончились еще вчера.
В гнетущей тишине раздался голос Нади:
— Я очень попрошу вас, Юрий, убрать руку с моего колена.
— Красавица моя! — воскликнул Юрий. — Так ведь оно у вас голенькое и ледяное. Я погреть хотел.
— Федя, поменяйся со мною местами. Защитой мне будешь.
Всем стало неловко, но молодой моряк стал насвистывать веселую мелодию.
Тогда в темноте прозвучал четкий, поставленный голос Весны Закатовой:
— Беда, когда люди заменяют высокие чувства острыми ощущениями.
Наступило напряженное молчание. Его нарушил тот же Юрий:
— А что это за высокие чувства? Любовь, что ли?
— Я вам сейчас прочту одно свое стихотворение про это.
— Просим вас, Вешенька, просим, — произнесла Мария Николаевна.
Весна Закатова встала как бы перед большой аудиторией, стараясь удержаться на покатой крыше.
Тучи раздернуло, и стало немного светлее. Ее фигура четко выделялась на светлеющем небе. Она начала с большим чувством:
Голос ее оборвался на этой горестной ноте любви и упрека.
Слушатели рукоплескали, словно сидели не на крыше, а в театре.
— Это про вас, Юрий, — совсем другим, жестким и холодным тоном сказала поэтесса.
— Ну уж и про меня! — запротестовал моряк. — У меня память хорошая. Я все телефоны наизусть помню.
— Это прелестно, Вешенька! — вмешалась Мария Николаевна. — Так тонко и в то же время страстно. Сама жизнь звучит! Это ведь на музыку Скрябина,
