Отвергнув долголетья серость. Владеть сердцами, не людьми, Мечтал он, в Царство Света веря. — То Александр Македонский! Достоин изученья он! — воскликнул Наза Вец.
— Появится правитель дерзкий в далекой северной стране на грани двух тысячелетий и двух значительных культур. Вниманья вашего достоин катрен, написанный о нем:
Рубил бороды, головы, мачты. Русь поднял, как коня, на дыбы. Любил пляски, веселье, был счастлив, Что стране выход к морю добыл. Нострадамус еще порылся в бумагах, вынутых из бюро, и объявил:
— Вот во втором тысячелетье — по два катрена трем вождям:
Пройдут две тысячи бездонных лет. Кровавые победы будут те же. Поверженным врагам пощады нет. Разбой и грабежи не станут реже. — Второй катрен вождя представит:
В Италию ведет мост смерти или славы. Лишь за бесстрашным по нему пройдут войска. Он герцогов и королей за горло сдавит, Отнимет все, накопленное за века. — Наполеон! «Преступный» гений! — увлеченно произнес Наза Вец.
— Сто лет спустя двоих направит в несчастный век злой Сатана, — нахмурясь, сказал Нострадамус, —
Кровавый фанатик идеи безглавых Польстится на щедрый Востока простор. В дурмане злодейства, насилья и славы Он жадную руку над миром простер. — Я написал еще о нем, об этом гнусном негодяе:
Германия утратит мощь.
