Но пулеметчик за спиной Рыжего явно не был таким же невозмутимым. Поскольку в ушах у Цезаря еще звенело после взрыва, он не мог слышать, что солдат кричал Рыжему, но человек точно был в ярости от того, что только что сделала горилла. Солдат выхватил пистолет и направил его на Рыжего, который не сделал попытки избежать своей участи или даже взглянуть на человека, который собирался его убить. Он просто смотрел на Цезаря, пока вылетевшая из ствола пистолета вспышка не просигнализировала о конце Рыжего.
Громадное тело упало вниз.
Спина Цезаря все еще была покрыта рубцами от кнута Рыжего, но он уже жалел о потере этой обезьяны. Рыжий, конечно же, прекрасно понимал, что его ждёт после выстрела в Пастора, но все равно сделал это, отдав свою жизнь за Цезаря в тот момент, когда это было более всего необходимо.
Солдат, убивший Рыжего, направил пистолет на Цезаря. Мгновенно отреагировав, Цезарь схватил со снега упавшую гранату и вскочил на ноги, не обращая внимания на острую боль, вызванную внезапным движением. Сжав зубы, он дернул за кольцо и швырнул гранату в наполненную топливом цистерну рядом с основанием стены.
Стрелок в ужасе наблюдал за тем, как граната, описывая дугу, влетела в цистерну, а Цезарь резко повернулся и со всех ног побежал прочь от нее.
Цистерна взорвалась как гигантская огненная бомба. Языки племени охватили стену, раздался грохот чудовищного взрыва, который даже нельзя было сравнить с тем взрывом, который уничтожил Пастора.
Грохот от взрыва заглушил все окружающие звуки, включая оглушительный стук сердца Цезаря. Клубящийся черный дым, воняющий горящим топливом, зловещим облаком взметнулся к небу. Взорванные деревянные бревна, булыжники и куски бетона вырвались из стены и рухнули на объятые огнем останки на том месте, где находилась цистерна. Рев пламени заглушал грохот войны.
Цезарь спиной почувствовал жар от огня и, схватившись за бок, бросился в загон, где содержались взрослые обезьяны. Кровь текла сквозь пальцы, и он знал, что она не остановится. И, если все шло в соответствии с планом, взрыв цистерны был только началом.
«Теперь в любой момент…»
Как он и предполагал, следующей взорвалась цистерна, стоявшая рядом с очагом пламени. Точно такой же титанический взрыв сотряс лагерь, взметнув в высоту языки огня и разбив все оставшиеся стекла в казармах. Цезарь бросился ко входу в туннель, который находился в центре загона.
Потом взорвалась третья цистерна, присоединившись к пожару, и цепная реакция пошла от одной цистерны к другой, разрывая лагерь на части. Цезарь нырнул в туннель, едва державшийся под натиском взрывных волн, сотрясавших лагерь, а следовавшие один за другим взрывы направились вдоль железнодорожных путей к депо у основания горы. Он свалился в туннель как раз в тот момент, когда завершающий взрыв разрушил стену, лагерь и все, что находилось над ним.
Перекатившись, Цезарь встал на четвереньки и бросился в разваливающийся туннель, стены и потолок которого уже рушились. Сверху сыпался лед, смешанный с грязью, угрожая похоронить шимпанзе живьем. Его ноги и костяшки пальцев на руках хлюпали по мутным лужам. Цезарю раньше не доводилось ходить по этим туннелям, тем более в темноте, так что он облегченно вздохнул, заметив впереди столб дневного света. Свет шел с поверхности. В нем кружились снежинки, и Цезарь, бросившись вперед, вцепился в лестницу. Он вскарабкался по ней на несколько метров, когда волна грязи, смешанная с обломками дерева, хлынула вслед за шимпанзе в туннель и выбросила его из колодца, как будто им выстрелили из пушки.
Он упал на живот, на обледенелую площадку над туннелем – удар был такой силы, что у него перехватило дыхание и боль пронзила все его внутренности. Ловя ртом воздух и отдуваясь, Цезарь подождал, пока боль пройдет, и, подняв голову, увидел множество волосатых обезьяньих ног, удиравших от него. Ноги принадлежали целой толпе обезьян, ему были видны только их спины. Преодолевая боль, он встал на ноги и увидел, что обезьяны в ужасе смотрят на него, спрятавшись за россыпью громадных булыжников. В воздухе воняло дымом и горящим топливом.
«Это что, всё я сделал?»
Не в состоянии рассмотреть, что творилось за спинами остолбеневшей орды, Цезарь выполз на камни и был поражен открывшейся перед ним картиной. Серия взрывов почти полностью разрушила лагерь. Стена, сторожевая башня, казармы и депо – все было разрушено взрывами, вызванными сдетонировавшими цистернами. На месте лагеря бушевало ненасытное пламя. Обугленный и горящий мусор падал сверху на превратившееся в кратер ущелье, напоминавшее сейчас гигантских размеров погребальный костер, во много раз превышавший размером погребальные костры, когда-то горевшие на берегах реки у обезьяньей крепости. Погибшие обезьяны были отмщены с лихвой. Цезарь был уверен в том, что не многие из фанатичных последователей Полковника пережили этот холокост.
«Альфа и Омега, – вспомнил он. – Начало и Конец».
Полковник обещал своим солдатам и то, и другое, но никакого начала здесь не было. Только конец его сумасшедшего приключения.
Отвернувшись от полыхавшего каньона, среди выживших он заметил Ракету и Плохую Обезьяну, с ужасом и удивлением смотревших на него.
Несомненно, они думали, что Цезаря тоже убило взрывом, и были очень счастливы, что этого не случилось. Особенно Ракета был доволен увидеть своего друга, после их мучительного прощания в лагере.
Цезарь знал, чтo тот сейчас чувствовал.
Он уже собирался сообщить что-то знаками своим друзьям и искал глазами Озеро и Корнелиуса, не говоря уже о Морисе и девочке, когда грохот
