Все требовали: «Слово! Слово!» – и Питер Нос-По-Ветру действительно сказал нечто вроде речи, короткой и прочувствованной, без всяких там соплей. Потом многие говорили, дескать, он был-таки слегка не в себе, – но врать задним числом все горазды.
После вышли музыканты, отыграли свое, и приняли их хорошо, под выпивку и закуску-то. Только все ждали следующего номера. Ждали Дэвида Ловкача.
Тот подошел к помосту небрежной своей походочкой. Перед тем как подняться по ступенькам, расстегнул и отдал одному из парней Полларда, Усатому Биллу, перевязь с револьвером. Потом похлопал себя по карманам, сунул руку под бороду – вытащил второй револьвер и тоже вручил Биллу – под восторженный рев толпы, поскольку револьвер-то оказался Биллов. А Шлоссман уже стоял на помосте – там он шлепнул себя ладонью по лбу, дескать, вот же память дырявая, – и в ладони этой оказался, представьте себе, третий револьвер, револьвер Стиви Медведя.
Ну, и дальше пошла потеха. Началось-то с обычных трюков: монеты из-за уха, лассовёртки из пустого кувшина… публика в конце концов засвистела и стала требовать большего. Она к тому времени уже изрядно угостилась вином и жаждала настоящих развлечений.
Тогда на помосте появился тот чертов ящик. Позднее многие признавались: у них словно холодком по коже потянуло, когда его увидели.
Ловкач распахнул ящик, отстегнул его стенки – показал, что тот пуст, пустее некуда. Потом обернулся к Сюзанне Поллард и спросил, не поможет ли она ему в одном простеньком дельце.
А Сюзанна Поллард, надобно отметить, всегда была женщиной сильной духом, храброй – так уж ее воспитал шериф Эйслер. Она только и ответила, что почтет за честь.
Сам мистер Поллард вроде как хотел вмешаться, но только спросил у Ловкача, прилично ли замужней женщине принимать участие в том его простеньком дельце.
– А ведь верно! – сказал Ловкач и наставил на него указательный палец – словно револьвер. – Как-то я об этом не подумал. Стало быть, нам одним не управиться – дело за вами, мистер Поллард.
Мистрис Сюзанна тем временем уже аккуратно улеглась в ящике – снаружи видно было только голову и ступни в башмаках, которые тачал еще покойный Том Третье Ухо. Ящик Ловкач захлопнул, клацнул застежками и подал мистеру Полларду – что бы вы думали? – пилу!
Самую разобычную пилу, он ее у мистрис Хамфри одолжил.
– Ну же, – говорит, – смелее, мистер Поллард. Или вы боитесь?
Вот тогда тот побледнел – стал белее раскаленного песка, что на пляже возле устья Трясучки.
Но пилу взял.
– Вот здесь, – говорит ему Ловкач. – Ровно посередине будет. А вы, ребята, похлопайте, чтобы веселей дело шло. Вы уж, мистрис Поллард, извините, но придется вам отдуваться за весь слабый пол. Хоть сами-то вы не такая, но – известно ведь дело, большинство женщин частенько пилят нас, мужчин. А вот теперь мистер Поллард за нас всех разом отомстит.
Безыскусная эта шутка очень пришлась по нраву людям. Они и вправду стали хлопать, топать ногами и выкриками подбадривать помощника шерифа; и тот – что ж оставалось-то? – принялся пилить.
Когда пила вошла этак до середины, мистрис Поллард отчаянно вскрикнула – и мигом на площади воцарилась тишина, да такая, что слышно было, как осыпаются на помост опилки.
У шерифа Эйслера в руке сам собою как-то оказался револьвер, но прежде, чем кто-нибудь хоть слово вымолвил, мистрис сама же и расхохоталась:
– Господа, что же вы! Нельзя быть такими легковерными!
Маленький Оскар Поллард, все это время сидевший рядом с дедом и крепко державший его за руку, вскочил, запрыгал и уже хотел-прехотел, чтобы с ним тоже что-нибудь такое сделали.
Ну, после того, как мистрис распилили, а обе части ящика были разведены в стороны (надрезы Ловкач прикрыл затемненными прямоугольниками: все-таки замужняя женщина), – после всего этого пришел черед Оскара Полларда.
Ящик увезли за сцену, вместо него перед зрителями оказался каркас из гибких, тонких игл летучего дикобраза. Ловкач попросил пятилетнего Оскара сесть в центре упомянутого каркаса, а затем набросил сверху отрез черной ткани размером с простыню.
И снова фокусник попросил помощи у мистера Полларда – только на сей раз вместо пилы вручил кувалду. Он показал, как именно следует бить: «Точнехонько по верхушке, ни в коем случае не по касательной! Давайте-ка сперва потренируемся…»
Музыканты во главе со Слепым Фрицем выдали нечто соответствующее моменту, публика молчала, охваченная одновременно ужасом и восторгом предвкушения.
Мистер Поллард размахнулся…
Именно в этот момент произошли два события, никем тогда не замеченные – и, разумеется, не отмеченные в докладе детектива-инспектора.
Едва Питер Поллард вскинул над головой кувалду, Дэвид Шлоссман обернулся, отыскал взглядом Джона Хука и кивнул. А затем поднес к губам руку – как будто что-то собирался проглотить. Или даже проглотил.
