А вот Зинка, подружка усопшего санитара Терентьева, считала, что мрут пациенты в «Дубках» с завидной регулярностью. Пациенты мрут, а скулеж что-то никто не поднимает. Странно.
– Волк, слышишь? – позвал из трубки Митька. – А что это ты вдруг «Дубками» заинтересовался? Раскопал что-то по своему делу?
– Пока не знаю, – сказал он, почти не покривив душой.
– Знаю я твое «не знаю», – Митька хмыкнул. – Ты там смотри, если что надумал… – Он многозначительно замолчал, но Волков понял без слов.
– Буду держать тебя в курсе.
Не будет. И они оба прекрасно это понимали. Последнее дело – втягивать товарища в мутную историю, пусть даже сам товарищ готов за тебя и в огонь, и в воду.
– Вспомнил хоть что-нибудь, Волк?
– Начинаю вспоминать.
– Ну, если что, – Митька вздохнул, – звони в любое время дня и ночи.
– Спасибо! – сказал Волков и отключил связь.
Отложив мобильный, он закурил и прикрыл глаза. Можно считать, судьба дала ему небольшую передышку, в пожаре пострадал только санитар, пациенты – и барышня Арина в том числе – целы-невредимы. Это хорошо. Но пожар странный, очень похож на поджог. Митька вполне прозрачно на это намекнул. Именно это настораживает. Наверняка на клинику сейчас набросятся с проверками и комиссиями, и в сложившейся ситуации администрация побоится творить свои злодеяния. Если, конечно, есть злодеяния. Если виновата администрация, а не отдельно взятый санитар. Как бы то ни было, но передышка получена, можно возвращаться в Москву на свидание с Иваном Ивановичем Ивановым, гением фальшивых документов и редкостным затейником. Иван Иванович его визиту, скорее всего, не обрадуется, но с этим уже ничего не поделаешь. Долг платежом красен, а Иван Иванович должен ему по гроб жизни.
– Садись на заднее сиденье, – велела Анук, поудобнее устраиваясь за рулем. – Если устала, можешь поспать. Ехать нам три часа.
– Я уже отоспалась на всю жизнь вперед.
Сказать по правде, Арине не хотелось на заднее сиденье. Хотелось сесть рядом с Анук, но рядом с Анук сел Бабай, обернулся, посмотрел на Арину очень внимательно и серьезно, а потом сказал совершенно будничным тоном:
– По статистике, большинство нападений на водителей происходят с заднего сиденья. Так удобнее.
Ладони похолодели, а воздух вдруг сделался горячим.
– Альберт хочет сказать, что если он нападет на нас с тобой с заднего сиденья, шансов, скорее всего, не останется ни у одной из нас. – Анук протянула Арине свои чудесные сигареты, сказала: – Угощайся, девочка. – И тут же продолжила: – А если он сядет на переднее сиденье, то в случае форс-мажора погибну только я.
– Оптимизация потерь. – Бабай кивнул, щелкнул перед лицом Арины зажигалкой. Вот только закурить у нее получилось далеко не с первого раза.
– Альберт рассказал тебе о своих… трудностях? – Анук разглядывала ее в зеркало заднего вида. – Судя по всему, рассказывал. Я пытаюсь приостановить процесс, но, увы, это необратимо. Как ты, мой мальчик? – Она посмотрела на Бабая.
– Держусь, – сказал он и вытащил из кармана коробку с канцелярскими скрепками. – Пока еще я могу это контролировать и, надеюсь, успею предупредить вас, когда ситуация начнет выходить из-под контроля.
– Мы будем тебе очень признательны. – Анук благодарно кивнула, в голосе ее не было и тени иронии. – Обошлось без потерь?
– Не обошлось. – Бабай пожал плечами. – Но тот человек заслужил. Он собирался поступить с ней, – кивок в Аринину сторону, – как поступили с моей сестрой.
– Это так? – Анук вопросительно посмотрела на Арину, и та молча кивнула. – Значит, ты все сделал правильно. – Она сунула в рот сигарету и тронула машину с места.
– Мы едем к вам? – спросила Арина, когда сигарета была выкурена до самого фильтра, а молчание сделалось невыносимым.
– Ни ко мне, ни к тебе, ни к Ирине нам ехать уже нельзя. Первым делом он станет искать тебя там.
Арина не стала спрашивать, кто он. Она уже знала.
Дмитрий Дементьев, миллионер, коллекционер, меценат и по совместительству садист. Человек, посмевший надеть на нее шипастый ошейник, превратить в цепную ведьму. Человек, который на собственной шкуре узнал силу ее ненависти и ее ярости, который – она так на это надеялась! – отступился, сбежал за границу зализывать рану, мастерить протез вместо оторванной руки. Вот только она просчиталась, Дементьев не отступился, он просто залег на дно, вынашивая план мести. И если судить по записям в кабинете Хелены, ему это почти удалось, он подобрался очень близко. Так близко, что стал ее опекуном, вернул себе право распоряжаться ее жизнью и смертью. Какую роль во всем этом играла Хелена, Арина еще не до конца понимала. Подчиненная? Сообщница? Любовница? Или, может, все сразу? Знала наверняка она только одно: у Хелены имелся свой собственный интерес, о котором, возможно, не знал Дементьев. Хелену интересовали старинный медальон и тень. И интерес этот был настолько силен, что она не сообщила Дементьеву о
