или
Пускай сейчас жрут хвою и высохшую осеннюю травку!
Пусть роятся по нашему следу – все равно далеко не отойдут от берега. Эта мерзость слишком привязана к аномальному участку и к своему огромному телу – проклятой Шершавой Пади…
Я запускаю мотор и направляю «Фалкон» вдоль заброшенного проселка.
Я стараюсь не думать о том, что осталось позади.
Сейчас главное – перехватить нашу «Газель». И чтоб для этого хватило оставшегося бензина…
Глава 3
Всего через сотню метров мы выехали к развилке.
Надо же, хотя от Пади я летел почти наугад – с направлением не ошибся. То самое, указанное на карте место, где дорога разделяется.
– Привал, – негромко объявил я.
Спрятал мотоцикл в придорожных зарослях, велел Кате сидеть рядом и быть начеку. А сам малость прогулялся пешком, озираясь и вслушиваясь.
Кажется, мы не опоздали.
На высокой траве, которой давно заросла грунтовка, свежих следов не видно. То есть «Газель» тут точно не проезжала.
Но вполне может проехать. Другого пути они не отыщут.
Налево – дорога ведет к заброшенному лесничеству, до него километров пять, не больше. Направо – еще через сорок километров, за Мельниковым болотом, есть подходящее место на берегу пруда. Оттуда легко уйти в случае опасности. И рукой подать до внешнего периметра Зоны № 9…
Я бы именно то, последнее, место выбрал в качестве базы. Но посмотрим, что взбрело в голову Киду. Что, если он таки решил ехать на юг?
Глупо строить догадки.
Надо просто чуток выждать…
Я глянул в прозрачно-голубое небо. Октябрь в этом году удивительно теплый, сухой. Сейчас бы расслабиться, может, даже вздремнуть пятнадцать минут – это хорошо помогает восстанавливать силы…
Но не выйдет.
Сейчас точно не смогу заснуть. И ясная погодка в первую очередь навевает мысли о полицейских вертолетах. «Газель» – слишком крупная цель, ей труднее затеряться на лесных дорогах. Даже здесь, в аномальном районе, над которым вертолеты почти не осмеливаются летать…
Я замер, напрягая слух.
Нет, сейчас только ветер привычно поет в кронах сосен. Почему ж вдруг ощутимо повеяло холодком опасности?
Я взял автомат наизготовку и медленно двинулся вдоль кустов у обочины дороги. Внимательно проверял справа и слева. Везде было чисто – то есть вообще никаких следов людей. И никакой, даже захудалой аномальщины.
Я дошел так до развилки дороги. И двинулся левее – почти десяток метров прошел вдоль пути, который вел в заброшенное лесничество.
Шелестел ветерок, колыхались листочки, и какая-то мелкая пичужка перепархивала вверху среди веток… Здесь тоже все было в порядке.
Но где-то на десятом шаге я оцепенел. Вдруг понял, что не могу идти дальше – от нахлынувшего чувства угрозы.
Я почти физически ощутил – что-то поганое таилось впереди.
«Чертовщина!»
Растерянно привалился к дереву, чувствуя, как холодная струйка пота стекает за воротник. А еще невыносимо саднила кожа на груди – как раз там, где имелась «татуировка».
Нервы расшалились?
Я осторожно выглянул из-за дерева и целых пять минут рассматривал заросли, почти скрывавшие заброшенный проселок.
Ничего и никого…
Тогда я аккуратно опустился на землю, в густую траву и дальше двинулся ползком. Одолел еще метров десять. Больше не смог. И не захотел.
Морщась, задрал футболку и потрогал кожу на груди. Она была чуть теплой под пальцами. И при этом я едва мог терпеть боль – казалось, что злосчастная «татуировка» сейчас пылает огнем. Паскудное чувство… Но главное, вместе с болью пришло ясное знание – впереди, у заброшенной пасеки, сейчас слишком опасно. Туда нельзя, ни под каким видом!
«ОПАСНО!»
Я медленно отполз назад. Сел спиной к дереву. И боль сразу притихла, обернулась легким покалыванием.
Пару минут я сидел, почти не веря. А потом набрался наглости и повторил эксперимент…
Так что даже в глазах потемнело. Шепотом матернувшись, я отскочил к развилке дорог.
Теперь не боялся шуметь. Потому что точно мог сказать – до опасности минимум несколько километров. Черт его знает, откуда пришла такая точность! В одном я уже не сомневался: огненный шрам у меня на груди имеет к этому самое прямое отношение…
