– Вы так полагаете? – медленно спросил Фагенбуш, как-то странно глядя на меня.
Проклятье. Он вечно был тупым и подозрительным.
– Такое иногда случается, – как можно беззаботнее сказала я. – А теперь простите, меня ждут мои родители.
И с этими словами я поспешила в холл.
Глава пятая
Где моя мумия?
На следующее утро за завтраком я клевала носом и зевала. Накануне я очень поздно легла – делала несколько дополнительных амулетов в виде Всевидящего ока, чтобы взять их сегодня с собой в катакомбы. Если в Лондон возвращается Хаос, никакие меры защиты не будут излишними.
Я гоняла по тарелке желтоватую массу, размышляя над тем, какой это умник придумал, будто на завтрак нет ничего лучше овсяной каши, когда папа неожиданно взвизгнул.
Странно. Обычно в нашем доме визжу только я.
Папа смотрел в утреннюю газету, слегка шевеля губами, и его лицо стремительно наливалось краской.
– Что за черт? – наконец выкрикнул он и, оторвавшись от газеты, посмотрел на маму. – Только послушай, что здесь написано. «По всему Лондону прокатилась серия ночных краж со взломом. Грабители нанесли свой удар по частным коллекциям и публичным музеям. Отовсюду были украдены одни и те же предметы – мумии. «Это чья-то злая и неуместная шутка», – заявил лорд Сноуторп, главный хранитель Британского музея, к которому наш корреспондент обратился вчера поздно ночью за комментариями», – папа поспешно поднялся на ноги и сказал: – Нам нужно поскорее отправляться в музей. Эти воры могли и у нас что-нибудь похитить.
Мама, казалось, ничуть не встревожилась. Нужно заметить, что с прошлого вечера, после возвращения с заседания, которое прошло для нее очень успешно, она оставалась в приподнятом, даже игривом настроении.
– Если бы прошлой ночью в музее произошло что-то необычное, Флимп уже сообщил бы нам, – спокойно произнесла она.
– Если только грабители первым делом не огрели его по голове, – заметила я.
Папа пронзил меня яростным взглядом.
– Сейчас иду, только возьму свою шляпку, – согласилась я, схватила ее и со всех ног поспешила к кебу, чтобы родители не уехали без меня.
Возле музея нас уже дожидались полисмены. Флимп отказался впустить их внутрь без разрешения папы (он очень славный человек, наш Флимп).
– Сэр, – сказал старший из полисменов, констебль. – Мы прибыли с целью проверить и посмотреть, не пропало ли что-нибудь из вашего музея.
– Хотелось бы надеяться, что нет, – пробормотал папа, ожидая, пока Флимп отопрет дверь. Полисмены вежливо пропустили вперед маму, затем вошли следом за ней в музей. Я, разумеется, как всегда оказалась в хвосте – такая уж у меня, видно, судьба, всегда быть последней.
Папа повел всех через фойе к лестнице, ведущей в Египетский зал, но вдруг остановился – так резко, что все мы, шедшие сзади, уткнулись в спины друг другу.
– Что за черт? – пророкотал папа.
Все остальные молчали. Я вывернула шею, чтобы посмотреть, что там случилось, и у меня от удивления отвисла челюсть.
В холле было полно мумий. Они стояли буквально рядами. Меня сразу же бросило в дрожь, по рукам и спине побежали мурашки.
Папа заметил мое замешательство и раздраженно спросил:
– Что с тобой, Теодосия?
– Ничего! Просто здесь немного сквозит.
– Может быть, юной мисс стало не по себе при виде этих мертвых тел? – вежливо спросил констебль. Нужно заметить, что он сам изрядно побледнел.
Разумеется, страх здесь был ни при чем. И сквозняк тоже.
Мурашки побежали у меня по телу оттого, что одна из этих мумий была до краев налита злой, необычайно мощной и темной магической силой. Но которая из них? Мумий здесь были десятки, и они сгрудились вдоль стены, словно пассажиры, ожидающие прибытия поезда. Большинство мумий, слава богу, оставались не разбинтованными, но среди них попадались такие древние и обшарпанные, что полосы ткани, которыми они были обернуты, протерлись и буквально просвечивали насквозь. У нескольких мумий на виду оказались головы и руки – на них я старалась не смотреть, чтобы не оскорблять покойников.
– Вы всегда таким образом выставляете свои мумии, сэр? – прокашлявшись, спросил констебль.
– Конечно, нет! К тому же это вообще не наши мумии.
Папа был прав. Эти мумии не наши. А это значит…
Это значит, что, скорее всего, это были мумии, пропавшие прошлой ночью.
Мне казалось, что я слышу, как скрипят шестеренки в голове констебля, пока он приходит к тому же выводу.
