Маляры, будто не слышали, продолжали возиться возле машины.
– Вы на той неделе уже красили наш дом!
Трое маляров помоложе начали раскатывать у стены рулон пластика.
Барри подошел к старшему.
– Попробую угадать: правила изменились? Теперь другой оттенок нужен?
– Угу.
Бригадир вытащил из грузовика моток малярной ленты.
– Вам уже приходилось такое делать? Ну, перекрашивать один и тот же дом, пока владельцы не разорятся?
Бригадир замялся и все же кивнул.
– Угу.
Отодвинув Барри в сторону, он принялся заклеивать ближайшее окно.
Барри и Морин закрыли наглухо все окна и уехали, не дожидаясь, пока начнут красить. Весь день они провели на озере – гуляли в лесу, обедали на полянке и старательно притворялись обычной парой отдыхающих. Когда под вечер вернулись домой, маляров уже не было, но кусты у южной стены остались накрыты пластиком. Успели выкрасить половину дома.
– Наверное, завтра опять придут, – сказала Морин.
Барри кивнул.
В прошлый раз оставленные на ночь закрытыми окна не помогли, так что сейчас они раскрыли окна настежь и включили вентилятор. Запах краски все равно держался, и утром оба проснулись с головной болью.
Покраска заняла два дня. Маляры явно работали тщательнее, чем раньше, словно в тот, первый раз заранее знали, что придется переделывать. Барри был уверен, что за эту работу и денег потребуют больше. Страшно хотелось вышвырнуть наглецов с участка и сжечь к чертям их грузовик, однако Барри понимал, что маляры всего лишь выполняют приказы. Надо будет – другие найдутся.
Тогда ему пришла в голову новая мысль. Он посоветовался с Морин, и, к его изумлению, она согласилась.
Дождавшись, пока маляры уедут, Барри и Морин взяли оставшуюся от ремонта белую краску и намалевали на стене дома, со стороны улицы, громадную улыбающуюся рожицу. На другой стене нарисовали рожицу с хмурой гримасой.
На следующий день маляры появились вновь, уже не просто необщительные – они не скрывали своей враждебности. Барри вышел на крыльцо с чашкой кофе в руке и приветливо поздоровался. Ему ответили мрачными взглядами и руганью вполголоса.
– Что он о себе воображает? – спросил кто-то из младших.
– Дурак хренов, – буркнул бригадир.
План сработал! Они с Морин сумели вызвать сбой отлаженного часового механизма и навязали борьбу на своих условиях.
Маляры оклеили окна защитной лентой, расстелили пленку, подключили пульверизаторы и наглухо закрасили половину улыбающейся рожицы. Когда они перешли ко второй половине, Барри отставил чашку с кофе, принес белую краску и нарисовал на свежеокрашенном участке стены россыпь косых крестиков.
Бригадир сердито подошел к нему.
– Что это вы делаете?
– Дом мой, – ответил Барри. – Я его крашу.
– Нельзя!
– Со своим домом я могу делать все, что пожелаю. А будешь ко мне лезть – я тебе надаю по заднице, потом раздену догола и в желтый цвет покрашу, трус паршивый!
Барри ожидал услышать в ответ угрозы – в конце концов, их было четверо против одного. Он внутренне приготовился к драке, однако бригадир отошел от него, о чем-то поговорил со своими подчиненными, они быстро собрали оборудование и уехали.
Победа!
Маляры не вернулись, и новых тоже не присылали. Не прибежал Нил Кэмпбелл со своим вечным планшетом. Не было ни звонков, ни грозных извещений на двери и в почтовом ящике. На стене так и остались половинка улыбающейся рожицы и несколько крестиков.
Той ночью Барри и Морин занимались любовью, когда вдруг зазвонил телефон. Барри не хотел снимать трубку, но Морин сказала – вдруг что-нибудь важное? Барри дотянулся до прикроватного столика, нащупал телефон и нажал кнопку ответа.
– Алло?
Голос в трубке был хриплым и грубым, хотя говорил шепотом:
– Вставь ей еще разок, от души!
И тут же отключился.
