Дилан ехал третьим в машине с Джереми и Лупе. Сейчас он прошелся по двору, чтобы размять ноги.
– С прошлого раза обстановочка переменилась… Кстати, что там за козел на воротах?
Барри усмехнулся.
– Оценил? Это и есть знаменитые ворота. Охранник дежурит круглосуточно, чтобы некультурное быдло не шастало по поселку и не разглядывало наши дома.
К ним подошел Джереми.
– Плохо дело, да?
– Это еще что…
Барри полчаса излагал им все в подробностях, начав с увиденной по дороге из Калифорнии сцены, когда председатель правления согнал «Джимми» с дороги в овраг, и закончив сюрреалистическим отчетно-выборным собранием. Несколько раз Морин звала их в дом, предлагала выпить, но Барри спокойнее было разговаривать не в присутствии женщин, пусть это и отдает дискриминацией. Так он мог высказываться более откровенно.
Чак потряс головой.
– В какую же пакость ты вляпался?
– А вообще круто! – воскликнул Дилан и тут же сник под неодобрительными взглядами друзей. – То есть не то чтобы круто, а все-таки…
Он не договорил.
– Можешь мне поверить, в такой обстановке жить совсем не «круто», – сказал Барри.
– Тогда зачем дальше мучиться? – спросил Чак. – Может, вам просто уехать? Вернуться в Калифорнию?
– Да мы хотели…
– И что мешает?
Барри рассказал о штрафах, аресте на имущество и весьма реальной угрозе банкротства.
– И потом, я не хочу, чтобы эти уроды считали, что победили!
– Им не победить, – твердо заявил Джереми. – Мы с тобой!
– А то! – Дилан с широкой улыбкой вскинул руку, сжатую в кулак. – Надерем им задницу!
Они наконец-то вошли в дом и присоединились к женам. Разговор перешел на более личные темы: семья, работа, жизнь. Барри и Морин вдруг поняли, что изголодались по новостям из внешнего мира. Они жадно слушали рассказы о жизни друзей, о Калифорнии, от которой сами отказались. Затем всемером запихнулись в «Субурбан», и Барри устроил экскурсию по Бонита-Висте и городу Корбану. Показал даже свой музей чайников. Пообедали невкусной и слишком жирной едой в «Дэйри Кинг» – Чак звал в кафе, но Барри напомнил всем, почему туда заходить нельзя, – а потом прокатились по окрестностям, как положено туристам. Заодно прогулялись по берегу озера Пайнтоп, согнав часть лишних обеденных калорий.
Домой попали в самое жаркое время дня, между двумя и тремя часами, и продолжили обмен новостями. Сперва сидели в гостиной, затем перешли на верхнюю террасу, а когда к закату налетела мошкара, вернулись в гостиную.
Лупе подала идею съездить за пиццей. Барри сухо объяснил, что они с Морин стараются после захода солнца из дома не выходить, а Морин сказала, что на ужин хотела приготовить тако.
– Это даже лучше, – откликнулась Лупе.
Пока Морин резала помидоры и лук, Лупе нарвала на мелкие кусочки салат, а Данна натерла сыр, после чего Морин выгнала всех из кухни на то время, когда готовилось мясо и жарились лепешки. Потом сели за стол.
За едой любые разговоры об ассоциации были под запретом. Почти можно было поверить, что нет всего этого безумия. Маленькая компания друзей в собственном отдельном мирке, защищенном от суровой искореженной реальности Бонита-Висты. Впервые за долгое время Барри целый час не вспоминал об ассоциации домовладельцев.
К обеду Морин подала вино, потом еще добавили пивка, шумно обсуждая политику и скандальные сплетни о знаменитостях. Когда перешли в гостиную, Барри устроился на полу, женатым друзьям предложил занять места на диване, Морин села в кресло, а Дилан, убедившись, что больше приткнуться негде, плюхнулся на пол у камина.
– Как будем размещаться на ночь? – спросила Данна. – Здесь вроде всего одна гостевая комната?
– Двое в гостевой, двое здесь, – ответила Морин. – Диван раскладывается. Тебе, Дилан, боюсь, достанется матрас на полу в кабинете, – прибавила она с улыбкой.
– Ничего страшного. А можно посмотреть порнуху в Интернете, пока все спят?
Морин замахнулась на него подушкой.
– Не боюсь я тебя! – засмеялся Дилан.
Кажется, все, что можно, обсудили. Впервые за весь день в разговоре возникла пауза.
