– Тихо здесь как, – заметил Дилан. – Природа… Действует на нервы. Включим музычку? – Он кивнул на телевизор: – Кабельное или спутниковое?
Барри бросил ему пульт управления:
– Держи и ни в чем себе не отказывай!
По телевизору ничего приличного не показывали. Барри зачитал список видеокассет, и в конце концов отыскалось то, что устраивало всех: «Молодой Франкенштейн».
Джереми, кашлянув, спросил:
– Барр, а у тебя есть экземпляр знаменитого устава?
– Само собой. Сейчас принесу.
Барри спустился в рабочий кабинет Морин, взял толстый том, лежавший у компьютера, и, вернувшись в гостиную, вручил книгу Джереми.
Пока остальные смотрели кино, Джереми изучал устав, приговаривая вполголоса: «Ну ни хрена ж себе!» Когда его спрашивали, что там такое, он только отмахивался.
Наконец он отложил книгу. «Франкенштейн» уже закончился, и все смотрели повтор передачи с Деннисом Миллером по Эйч-би-о.
– Я не верю, что такой устав существует на самом деле, – сказал Джереми.
– Это ты мне говоришь?
– Ты знаешь, что в вашей маленькой Утопии запрещены гомосексуальные пары? А также совместное проживание пар, не состоящих в браке? – Он посмотрел на Лупе. – Равно как и расовых меньшинств. То есть, насколько я понял, небелых.
Дилан расхохотался.
– Ну, тогда, полагаю, вам с ней не захочется купить себе под старость домик в живописном штате Юта?
– Надо отмечать особо удивительные места. Я еще до половины не дочитал, а уже половину забыл. Сколько же дерьма в этом документе…
Барри скривился.
– Веришь мне теперь?
– Всегда верил, просто не думал, что все это настолько нагло. Мало того, что они навязывают жителям поселка свои взгляды на мораль… Многие пункты устава попросту незаконны. Должно быть, рассчитывают в случае чего прикрыться предыдущими судебными решениями в пользу ассоциации.
– Я очень надеялся, что ты это скажешь. Я и сам так думал, но ты – профессиональный юрист, твое мнение более веское.
– Черт-те что…
Дилан тем временем щелкал пультом, переключая каналы.
– Эй, а это что? – сказал он вдруг. – Какая-то местная поселковая станция?
– БВТВ, – хором откликнулись Барри и Морин.
На экране по лесной тропинке трусцой бежала девушка.
Видеокамера дала увеличение, крупным планом показывая подпрыгивающую грудь.
– БВТВ?
– «Бонита-Виста ТВ», – объяснил Барри. – Забыл вам рассказать. В поселке повсюду натыканы камеры слежения. Записи потом передают по телевизору.
– Иногда показывают и то, что снято в чьем-нибудь доме, – тихо прибавила Морин.
– Господи!
– Не волнуйтесь, я по всему дому прошелся частым гребнем. Здесь мы в безопасности.
– Внутри дома – допустим, – сказал Джереми. – А снаружи надо быть постоянно настороже. Держите лицо, улыбайтесь и не говорите лишнего. На улице, в лесу, на пустующих участках – не расслабляйтесь, это вражеская территория.
От его слов все приуныли и вскоре засобирались спать. Морин постелила Чаку с Данной на диване, затем отвела Джереми и Лупе в гостевую спальню. Барри вытащил из чулана матрас и устроил Дилану постель на полу в рабочем кабинете Морин, бросив сверху одеяло. Потом ушел в спальню, закрыл дверь, разделся и, забравшись под одеяло, стал ждать Морин, но не дождался и заснул как убитый – должно быть, сам не заметил, насколько вымотался.
На другой день, когда они завтракали, позвонила Лиз. Казалось бы, ерунда, но, учитывая происходящее, – целое событие. Морин схватила трубку и убежала разговаривать в спальню, махнув Барри рукой, чтобы он занялся оладьями.
За последнее время они с Лиз разговаривали всего один раз, на собрании, да и то обменялись только парой ничего не значащих слов. Голос Лиз окреп, и сама она, кажется, наконец начала приходить в себя после похорон Рэя.
– Извини, что давно не звонила, – довольно бодро начала Лиз. – Просто я на какое-то время поддалась горю и отчаянию и слишком жалела себя.
– Как ты сейчас? – спросила Морин, присев на кровать.
– Сравнительно неплохо. Прошлого не вернуть, но я стараюсь жить. Прости, что так раскисла.
– Ничего страшного. Я понимаю.
