магическим щитом. Аэлина проверила крепость щита, чиркнув по невидимому куполу огненными полосками. Посыпались искры.
– Никто и ничто не сможет проникнуть через этот щит, – сказал Рован. – Он оберегает нас обоих, но в первую очередь – меня самого.
Аэлине почему-то стало легче.
– Скажи, а есть разница, когда ты… с такой, как я?
– Не знаю.
Аэлине казалось, что он старается проникнуть взглядом глубже и увидеть ее пылающее сердце.
– Я никогда не был с женщиной… равной себе. И никогда не снимал… всех доспехов.
Аэлина не стала вдаваться в подробности. Она приподнялась на локтях и потянулась губами к недавнему шраму на плече Рована. Затянувшаяся рана была круглой, с зубчатыми краями. Аэлина несколько раз поцеловала шрам.
Тело Рована напряглось до предела. Казалось, еще немного, и затрещат и порвутся мускулы. Но его руки нежно коснулись ее спины, гладя отметины Эндовьера и узоры татуировки, нанесенные им же.
Волны щекотали ей пятки, гладили лодыжки. Рован застыл над нею, словно не зная, как быть дальше.
– Если мы равны, тогда непонятно, почему я голая, а ты по-прежнему полуодет.
Раньше чем Рован успел ответить, Аэлина провела языком по его губам. Ее пальцы быстро разомкнули пряжку его потертого оружейного пояса. Аэлине показалось, что Рован перестал дышать.
Желая посмотреть, как он поведет себя дальше, Аэлина провела ладонью по бугру под штанами. Рован выругался сквозь зубы. Аэлина тихо засмеялась, снова поцеловала шрам на его плече, а затем самым бесстыжим образом повторила свой маневр, ни на мгновение не отводя глаз.
– Ты – мой, – сказала она.
Рован вновь задышал хрипло, неистово. Аэлина расстегнула верхнюю пуговицу.
– Я – твой, – пробормотал Рован.
– И ты любишь меня, – продолжала Аэлина, расстегивая вторую пуговицу.
Это не был вопрос, а утверждение непреложного факта.
– Люблю до бесконечности.
Аэлина расстегнула последнюю пуговицу. Штаны Рована вместе с нижним бельем полетели на песок. У Рована пересохло во рту.
Его растили и воспитывали как воина. Каждый уголок его тела подтверждал это. Перед нею был чистокровный воин. И бесподобно красивый мужчина, принадлежащий ей. И…
– Ты – моя, – выдохнул Рован, и эти слова отозвались у нее в душе и во всем теле.
– Я – твоя.
– И ты любишь меня.
Сколько надежды и тихой радости было в его глазах. Куда только делась всегдашняя свирепость?
– До бесконечности.
Он слишком долго был один. Настал конец его одиноким странствиям.
Рован опять поцеловал ее. Медленно. Нежно. Его рука медленно двигалась вверх по ее телу. Их бедра соприкасались. Костяшки пальцев Рована уперлись в бугорок ее левой груди, чуть отяжелевшей и побаливающей от ласк. Его губы уже склонились над правой. Когда сосок оказался в его зубах, Аэлина закрыла глаза и тихо застонала.
Боги милосердные и не очень. Наглые, самодовольные боги. Рован прекрасно знал, чтo делает.
Его язык играл с ее соском. Аэлина запрокинула голову, пальцы впились ему в плечи, требуя продолжать и не особо нежничать.
Рован одобрительно заурчал. Ее сосок так и оставался у него во рту. Его рука неспешно поползла вниз, к талии, затем столь же неспешно поднялась выше. Аэлина выгнула спину, молчаливо требуя продолжения.
Ее грудь вдруг обдало легким северным ветром. Аэлина ответила вспышкой пламени. Рован глухо засмеялся. Вокруг них плясали красные, голубые и золотистые языки магического огня, освещая берег и волны. Невидимые руки, ледяным прикосновением ласкающие ей грудь, наверняка испугали бы Аэлину, если бы зримые и осязаемые руки Рована не продолжали ласкать ее бедра.
– Ты великолепна, – шептал Рован, объединив пространство их ртов.
Его член, твердый, как кусок стали, упирался ей в лобок. Аэлине захотелось о него потереться. Она качнула бедрами, сбрасывая боль между ногами. Рован застонал. Такое могло происходить только между ними. Голый мужчина ласкает голую женщину, охваченную разноцветными языками пламени, и не испытывает ни малейшего страха.
Аэлина просунула руку между их телами и обхватила пальцами его достоинство. Казалось, она держит толстый стальной прут, покрытый бархатом. Рован опять застонал. Аэлина смотрела в его глаза цвета сосновой хвои. Рован опустил голову, на этот раз не для поцелуя, а чтобы посмотреть на ее ласки.
Вокруг них заметался и завыл ветер, принесший снег и лед. Аэлину это ничуть не испугало. Она лишь усмехнулась. Рован мягко, но настойчиво отвел ее
