Она по-прежнему возилась с раной Фенриса. Рована она лишь наградила дружеским похлопыванием по бедру, и он поспешил к другим раненым. Похлопывание по бедру за виртуозный выстрел. Легион Беспощадных славился умелыми лучниками, но Эдион не сомневался: расскажи он про выстрел Рована, они бы заявили, что такое невозможно.
Аэлина попросила брата принести воды. Эдион принес целое ведро и теперь смотрел, стараясь не морщиться, как она смывает ядовитую зеленую слизь. Неподалеку Гарель возился с раной пирата, вопившего так, словно ему оторвало ногу. На самом деле парню лишь задело ляжку.
Фенрис зашипел. Аэлина что-то пробурчала.
– Что? – спросил Эдион.
Аэлина тряхнула головой. «Можешь идти» означал ее не слишком-то вежливый жест. Но Эдион не ушел. Аэлина зацепилась глазами с Фенрисом и некоторое время пристально смотрела на раненого. Эдион прекрасно знал, чтo значит такой взгляд. «Будет больно». Так лекари смотрели на солдат на поле боя и у себя в шатрах.
– Почему ты их попросту не расплавила? – превозмогая боль, спросил Фенрис.
– Потому что хотела вытрясти из них хоть какие-нибудь сведения. И вытрясла бы, если бы ты не влез… самоуверенный фэйский придурок.
Аэлина стиснула зубы. Эдион положил ей руку на спину. Наверное, яд пытался прорваться сквозь ее магический щит. Смывание яда было отнюдь не безопасным занятием. Аэлина чуть наклонилась. Видимо, благодарила за братское участие.
– Дальше я и сам справлюсь, – заявил Фенрис. – Займись другими.
– Помолчи уж, – оборвала его Аэлина. – Даже полежать спокойно не можешь. Знал бы ты, сколько яда было у этой твари на когтях.
– Другими займись!
– Я давно хотела спросить: а как действует твоя магия? Как тебе удается перепрыгивать с места на место?
Эдион разгадал уловку сестры: отвлечь внимание Фенриса.
Он огляделся по сторонам. Кажется, в других местах обходились без него. Взяв тряпку, Эдион тоже стал смывать кровь и яд с груди Фенриса. Он представлял, каково сейчас «фэйскому придурку». Ему было неловко сравнивать рану Фенриса и собственную свербящую ногу. Мало ли его ранили в сражениях?
– Сам не знаю, чтo это такое и откуда берется, – сказал Фенрис. Он дышал ртом, постоянно сжимая и разжимая пальцы. – Я перепрыгиваю между… складками мира. Расстояния невелики, и после нескольких таких прыжков я напрочь выжат, но… на поле боя помогает.
Он стиснул зубы, глядя, как края раны начинают смыкаться.
– А кроме этого, не могу похвастаться никакими способностями. Скорость, сила, раны быстро затягиваются… быстрее, чем у большинства фэйцев. Вот и все. Защитить себя и других могу, но вызвать огонь или ветер – нет.
Рука Аэлины, застывшая над его раной, слегка вздрогнула.
– Из чего состоит твой магический щит?
Фенрис хотел небрежно пожать плечами, но у него не получилось.
– Из высокомерия, – ответил Гарель, все еще возившийся с хнычущим пиратом.
Аэлина фыркнула и, продолжая следить за исцеляющейся раной, сказала:
– Так, значит, Гарель, ты не лишен чувства юмора.
Лев Доранеллы обернулся. На губах застыла настороженная улыбка. Точная, но очень редко появляющаяся копия улыбки Эдиона – тот на них не скупился. Аэлина называла его не иначе как Дядюшка Котенок, пока однажды Эдион не рявкнул на нее и не потребовал думать, прежде чем раздавать прозвища. Гарель относился к подобным вещам гораздо сдержаннее. Вот и сейчас он лишь вздохнул, как вздыхал всегда в присутствии Аэлины и Фенриса.
– У Гареля чувство юмора просыпается раз в сто лет, – прохрипел Фенрис. – Так что моли богов, чтобы совершилось твое Преображение, иначе больше ты этой редкости не увидишь.
Аэлина усмехнулась, но ее смех быстро смолк. Эдион почувствовал, как к нему в живот заползло что-то холодное и скользкое.
– Прости, – пробормотал Фенрис, морщась не от неуклюжести своей шутки, а от боли.
– А откуда ты? – вдруг спросила Аэлина, не дав Эдиону особо раздумывать над своими ощущениями. – Лоркан, насколько знаю, был уличным мальчишкой на задворках Доранеллы.
– Очень скоро этот уличный мальчишка обосновался на задворках дворца Маэвы. Это к слову о его тяжелом детстве, – снова поморщился Фенрис. – А мы с Конналом родились в приличной семье. Наши родители жили в юго-восточной части владений Маэвы…
Фенрис стиснул зубы и зашипел.
– Твои родители? – переспросил Эдион.
Внимание Аэлины вновь было поглощено раной Фенриса. Эдион видел, как сестра легко исцеляет мелкие раны. Исцеление живота Маноны заняло много дней и подвигалось медленно. А эта рана…
