– Возможно, – ответил Дорин, упираясь ладонями в перила.
– Те невидимые руки – это твоя магия. Как они получаются?
– Сам не знаю, – признался он, рассматривая свои настоящие руки. – Я ощущаю их как продолжение себя. Как еще одну пару рук, которыми могу управлять.
Дорин снова вспомнил ту ночь. Невидимые руки обхватывали запястья Маноны. Ее тело отвечало так, как ему и хотелось, будучи то напряженным, то расслабленным. Его губы едва касались губ ведьмы. Наверное, и она вспоминала их несостоявшуюся близость. Золотистые глаза Маноны вспыхнули, и Дорин вдруг произнес:
– Я бы не причинил тебе вреда.
– Однако тебе понравилось калечить гончую.
– Да, – обронил Дорин, и в его глазах появились льдинки.
Манона подошла совсем близко. Ее палец коснулся бледного шрама на шее Дорина – следа от страшного каменного ошейника. Он забыл, что они не одни и вокруг полно зрителей.
– А ведь ты мог бы заставить эту тварь помучиться. Однако ты предпочел покончить с нею быстро. Почему?
– Потому что, даже когда имеешь дело с врагами, существует некая черта.
– В таком случае, ты получил ответ.
– Но я не задавал вопроса.
Манона усмехнулась:
– Я помню, какие глаза были у тебя вчера вечером. Ты становился чудовищем, как и все остальные. Когда в следующий раз будешь убивать, напомни себе про черту.
– А ты, ведьмочка, где стоишь на этой черте?
Ведьма выдержала его взгляд. Казалось, она хотела, чтобы молодой король увидел все сто лет ее жестоких деяний.
– Я не из породы смертных. По вашим правилам не играю. Я охотилась на людей и убивала их просто так, чтобы развлечься. Не путай меня с человеческой женщиной, короленок.
– Меня не интересуют человеческие женщины, – игриво произнес Дорин. – Уж слишком они хрупкие.
Слова, сказанные в шутку, вдруг задели глубокую рану у него внутри, и Дорин понял: та боль никуда не исчезла. Не давая боли выйти наружу, он направил разговор в другое русло:
– Ты что-нибудь знала об илках?
– Скорее всего, они – часть того, что Эраван прячет в горах вокруг Мората.
– Как прикажешь понимать твои туманные слова: «часть того, Эраван прячет в горах вокруг Мората»? – послышался хрипловатый голос Аэлины.
Дорин едва не подпрыгнул. Должно быть, искусству бесшумно подкрадываться Аэлина училась у Лисандры в обличье призрачного леопарда. Даже Маноне стало не по себе, когда террасенская королева вдруг появилась у них за спиной. Вся одежда ее величества была густо перепачкана черной кровью.
Манона обвела глазами Эдиона и Фенриса. Те, конечно же, слышали вопрос Аэлины и подошли ближе. За ними приблизился и Гарель. Фенрис так и не снял окровавленные лохмотья, в которые превратилась его рубашка. Хорошо еще, что Рован помнил о необходимости нести вахту и висел на снастях. Лисандра кружила над кораблем.
– Илков я никогда прежде не видела, – сказала Манона. – Только слышала о них. Слышала их крики, когда они погибали, и вопли, когда они становились илками. Я не знала, кто они такие, и не думала, что Эраван пошлет их так далеко от Мората. У меня в отряде есть две ведьмы… Мы их зовем Тенями. Они всего один раз мельком видели илков. Таких же, что прилетали сюда вчера.
– Илки – они в первую очередь разведчики? – спросила Аэлина. – Или воины?
Должно быть, свежий воздух сделал Манону разговорчивее. Она прислонилась к перилам, глядя на впечатляющее собрание смертных и бессмертных убийц.
– Мы толком не знаем. Они умело прикрываются. Мои Тени способны найти кого угодно и даже тех, кто не хочет быть обнаруженным. Но и они ни разу не смогли выследить этих тварей.
Услышанное заставило Аэлину напрячься. Она смотрела в воду и молчала, будто разучилась говорить под бременем чудовищной усталости и еще какого-то непонятного и тяжелого груза на плечах.
– Нечего дуться, – сказала ей Манона. – Сама виновата.
Эдион предостерегающе зарычал.
Аэлина медленно повернулась к ведьме. Дорин вцепился в перила.
– Ты где-то ошиблась в расчетах, вот они и выследили тебя, – продолжала ведьма. – Нечего отвлекаться на мелкие поражения. Это война. А на войне
