– Убила бы тебя, – говорит Шерил.
Дон поднимается со скамьи. Лицо у него багровое от злости.
– Том с Джулсом не вернутся, Шерил. Прими это как данность. Вот проживешь лишнюю неделю за счет их пайка, потом съешь Виктора, потом, вероятно, поймешь, что надежда – роскошь из прошлой жизни.
Шерил вплотную подступает к Дону, угрожающе сжав кулаки.
Виктор заливается в столовой.
Феликс встает между Доном и Шерил. Дон его отталкивает. Мэлори спешит к ним. Феликс замахивается. Сейчас он ударит Дона.
Феликс опускает руку.
Во входную дверь стучат.
Глава 21
Все мысли Мэлори занимает Дон.
– Мама, повязка жмет, – жалуется Мальчик.
– Осторожно зачерпни воды и смочи там, где жмет. Не снимай повязку ни в коем случае.
Однажды после ужина Мэлори с Олимпией задержались за столом. Они говорили о муже Олимпии. О том, каким он был. Как хотел ребенка. В столовую ворвался Дон.
– Младенцев надо ослепить, – заявил он, перебив Олимпию на полуслове. – Сразу, как родятся.
Будто он давно об этом думал, а сейчас лишь озвучил свои мысли.
Дон сел к ним за стол и объяснился. С каждым его словом Олимпия все больше замыкалась в себе. Такую позицию она считала безумием и убежденно называла ее воплощением жестокости.
Мэлори так не думала. В глубине души она понимала, что Дон прав. Стоит ли отдавать каждый миг грядущего материнства заботам о глазах ребенка? За это время она сделает столько полезного… В серьезности, с которой Дон говорил об ослеплении, Мэлори чувствовала не просто грубость. Речь шла о пугающих перспективах, о шагах, которые, возможно, предстоит сделать, о поступках, которые предстоит совершить. В прежнем мире к такому не готовили. Вариант Дона ужасен, но полностью Мэлори его не отвергала.
– Мама, так лучше, – говорит Мальчик.
– Ш-ш-ш! – шипит Мэлори. – Слушай!
Когда детям было шесть месяцев, Мэлори уже укладывала их в колыбели под сетчатые купола. Ночью внешний мир погружался в тишину, а дом во мрак.
На первых порах Мэлори часто слушала, как дети дышат во сне. Другая мать наблюдала бы исключительно от большой любви, Мэлори же задавалась практическими вопросами. Нормально ли они дышат? Получают ли достаточно питательных веществ из колодезной воды и грудного молока матери, которая целый год не питалась полноценно? Мэлори вечно переживала за их здоровье. За их питание. За их гигиену. За их глаза.
«Младенцев надо ослепить. Сразу, как родятся».
Сидя на темной кухне, Мэлори отчетливо поняла, что предложение Дона не ставит ее перед моральным выбором, а создает практические сложности. Вдруг ей сил не хватит? Мэлори всматривалась в коридор, вслушивалась в дыхание детей и сознавала: предложение вполне здравое.
«Ты беспокоишься только о том, как бы они не выглянули на улицу. Проверяешь одеяла. Проверяешь колыбели. Дети не вспомнят это время, когда подрастут. Они не вспомнят, что умели видеть».
Если не увидят новый мир, дети не потеряют ровным счетом ничего.
Мэлори вставала из-за стола и подходила к двери подвала. Внизу на земляном полу стояла бутылка растворителя. Много лет назад Мэлори прочла надпись на этикетке и знала, сколь опасен растворитель при попадании в глаза. Если не промыть глаза в течение тридцати секунд, человек может ослепнуть.
Мэлори спустилась в подвал, взяла бутылку и принесла наверх.
«Действуй быстро. Глаза им не промывай».
Запомнят ли это младенцы? Станут ее бояться? Или жуткое происшествие со временем затеряется в море слепых воспоминаний?
Мэлори выбралась из кухни в темный коридор, ведущий в детскую.
Сопение малышей слышалось даже в коридоре.
У двери Мэлори остановилась и глянула во мрак детской.
В тот момент она искренне верила, что справится.
Мэлори бесшумно вошла в детскую, поставила бутылку на пол и сняла полотняные крышки с обеих колыбелей. Дети не шевельнулись. Мальчик дышал ровно, будто видел сладкие сны, не имеющие ничего общего с ожидающими его кошмарами.
Мэлори быстро сняла сетчатый купол с колыбели Девочки, нагнулась и взяла бутылку.