пытались воспрепятствовать. Каждого лорда, преклонившего колена, Хайтауэр вынуждал примкнуть со всеми его людьми к собственному воинству. Принц Дейрон оказался бесценным разведчиком – вылетая на Тессарион перед основными силами, он заблаговременно упреждал лорда Ормунда обо всех передвижениях и укреплениях неприятеля. Обыкновенно воинство Рейниры охотнее испарялось при первом взгляде на крылья Синей Королевы, нежели сталкивалось в бою с драконьим пламенем.
Осведомленный обо всех перечисленных угрозах, десница королевы Рейниры, старый лорд Корлис Веларион внушал ее милости, что подошло время переговоров. Он убеждал королеву предложить прощение лордам Баратеону, Хайтауэру и Ланнистеру, коль скоро те преклонят колена, присягнут на верность и предоставят Железному трону заложников. Морской Змей намеревался препоручить королев Алисенту и Хелейну заботам Святой веры, дабы те могли провести остаток своих дней в молитвах и размышлениях. Дочь Хелейны, Джейхейру, можно было сделать его собственной воспитанницей, а со временем обвенчать с принцем Эйгоном Младшим, вновь соединив две ветви дома Таргариенов.
– А как быть с моими единокровными братьями? – потребовала ответа Рейнира, когда Морской Змей изложил ей сей замысел. – Со лжекоролем Эйгоном и убийцей родичей Эймондом? Желаете, дабы я простила и их – тех, кто захватил мой трон и убил моих сыновей?
– Пощадите их и сошлите на Стену, – отвечал лорд Корлис. – Пусть наденут черное и доживают свой век людьми Ночного Дозора, связанные священными обетами.
– Что клятвопреступникам до обетов? – настойчиво допытывалась королева. – Никакие обеты не помешали им отобрать у меня трон.
Опасениям ее милости вторил принц Деймон. Он настаивал, что дарование прощения мятежникам и предателям лишь посеет семена новых восстаний.
– Война закончится, когда головы всех изменников возденут на пики над Королевскими воротами, и никак не ранее.
Эйгона II со временем найдут «зарывшимся под какой-либо камень», но идти войной на Эймонда и Дейрона можно и должно. И Ланнистеров, и Баратеонов также подобает истребить, а их земли и замки могли бы быть пожалованы людям, выказавшим преданности поболее.
– Отдайте Штормовой Предел Ульфу Белому, а Утес Кастерли – Крепкому Хью Молоту, – предлагал принц… к ужасу Морского Змея.
– Половина лордов Вестероса повернется против нас, если мы проявим подобную жестокость, истребив два столь древних и знатных дома, – заявил лорд Корлис.
Ее милости пришлось самой делать выбор между своим супругом и своим десницей. Рейнира решила держаться золотой середины. Она отправит послов в Штормовой Предел и Утес Кастерли, предлагая «честные условия» и прощение… после того, как разделается с братьями узурпатора, что продолжали вести войну против нее.
– Когда они сгинут, прочие преклонят колена. Умертвите их драконов, дабы я могла водрузить драконьи головы на стены Тронного зала. Пусть все грядущие годы люди взирают на них – так они познают цену измены.
Разумеется, Королевская Гавань не могла пребывать без защиты. Рейнира оставалась в столице вместе с Сиракс, как и ее сыновья Эйгон и Джоффри, чьи особы нельзя было подвергать опасности. Джоффри, хотя ему еще не сравнялось тринадцати, жаждал показать себя воином. Но когда ему сказали, что Тираксес необходим, дабы помочь его матушке удержать Красный замок в случае нападения, мальчик торжественно поклялся исполнить сие. Аддам Веларион, наследник Морского Змея, также остался в городе вместе с Морским Туманом. Трех драконов было вполне достаточно для обороны Королевской Гавани; прочие отправлялись в бой.
Сам принц Деймон собирался забрать Караксеса вместе с девицей Крапивой и Овцекрадом на Трезубец, дабы найти принца Эймонда и Вхагар и покончить с обоими. Ульфу Белому и Крепкому Хью Молоту предстояло лететь в Тамблтон – последнюю верную королеве твердыню между лордом Хайтауэром и столицей, примерно в пятидесяти лигах к юго-западу от Королевской Гавани. Им надлежало оказать помощь в обороне города и его замка, а также уничтожить принца Дейрона и Тессарион.
Принц Деймон Таргариен и маленькая смуглая девушка, прозванная Крапивой, долго и безуспешно охотились за Эймондом Одноглазым. Они обосновались в Девичьем Пруду – по приглашению лорда Манфрида Мутона, жившего в страхе перед нападением Вхагар на его город. Но принц Эймонд наносил удары у подножия Лунных гор – в Каменной Голове, на Зеленом Зубце – в Сладкой Иве, и на Красном Зубце – в Скороплясе. Он обратил в золу Стрелометный Мост, спалил Старую Переправу и Стариковскую Мельницу, разрушил септрий Матери в Бечестере, всегда исчезая в небе до того, как появятся преследователи. Вхагар никогда не задерживалась надолго, а уцелевшие часто не могли сойтись во мнениях, в какую сторону улетел дракон.
Каждый день на рассвете Караксес и Овцекрад вылетали из Девичьего Пруда, поднимались ввысь и описывали над Речными Землями все более и более широкие круги, надеясь заметить внизу Вхагар… но лишь дабы воротиться ни с чем на закате. Лорд Мутон настолько осмелел, что предложил драконьим всадникам разделиться, дабы при поисках покрывать вдвое более пространства. Принц Деймон отказался. Он напомнил его светлости, что Вхагар – последняя из трех драконов, что пришли в Вестерос с Эйгоном Завоевателем и его сестрами. Хотя она и стала медлительнее, нежели столетие назад, но выросла почти столь же громадной, как Черный Ужас в давние времена. Ее пламя жгло столь жарко, что плавило камень, и ни Караксес, ни Овцекрад не сравнились бы с ней в свирепости. Только оба дракона вместе могли надеяться выстоять против нее. И принц держал девицу Крапиву при себе и днем и ночью, как в небесах, так и в замке.
Тем временем на юге назревала битва за Тамблтон, процветающий торговый город на Мандере. Над городом возвышался замок, крепкий, но невеликий,
