– Отлично… – пробормотал Тарег. – Просто замечательно…
И рявкнул:
– У вас вместо страны хлам! И в головах хлам!!!.. Как вы можете…
– Заткнись, аураннский умник! – заорали со всех сторон.
– Вас всех должен забрать шайтан! – заволновался Тарег, сбиваясь с правильного ашшари. – А здесь подохнуть всем вместе очень приятно?!.. Вы много раз бараны!
– Предатель! Предатель крови! Ты спутался с айсенами!
Тарег задохнулся от негодования. Ор нарастал, взбешенные лаонцы поносили его на своем наречии на все лады. За несколько дней общения Тарег неплохо разобрался в их языке, и доступность смыслов сейчас оказывалась совсем некстати – ну не бросаться же на них с кулаками, в самом-то деле…
И вдруг откуда-то снизу прозвучало тихое, но внятное:
– Ну и долго мне еще молчать?
Вопли из хора превратились в разрозненные выкрики, выкрики стали реже, а потом и вовсе стихли. Последнего крикуна явно ткнули в бок, принуждая замолкнуть.
– Я пытался медитировать, – продолжил Амаргин. – И уйти после медитации в Великую Пустоту. Но, когда над ухом орет всякая шпана, какая тут медитация?! И я спросил себя: тебе это нужно? Нужна тебе такая медитация, Амаргин? И я ответил себе: нет! Такая – не нужна!
Глава клана Гви Дор, сопя и позвякивая кандалами, медленно сел. И обвел всех мрачным взглядом:
– Безобразное неуважение к горю и к старшим.
Кругом зашелестели извинения.
Амаргин обиженно сопел еще некоторое время. Потом сказал:
– Вы – невоспитанная, не знающая приличий и манер шпана. И вы действительно дураки – правильно Стрелок сказал.
– Но…
– Молчать!..
Аллиль замолчал.
– Вот ты, Лейте. Ты сидишь здесь больше недели, и все это время ты хлебал из одной чашки с ним, – и Амаргин кивнул в сторону вздохнувшего в темноте вражины из клана Аллеми, – и с ним! – Видимо, там сидел кто-то из другого враждебного клана, название которого Тарегу не удалось разобрать во всей этой лаонской трепотне и дребедени.
Лейте между тем что-то пробурчал в ответ.
– Да ну? – гаркнул в ответ Амаргин. – Разные вещи, говоришь? В жопу себе засунь эту разницу, Лейте! Есть из одной посуды ничем не лучше, чем драться бок о бок!
– Я тоже так думаю, – вставил свое слово Тарег.
Ему даже показалось, что лаонский выговор у него вышел вполне сносным.
– А ты вообще помолчи, ты чужак и права голоса не имеешь, – строго оборвал его Амаргин.
– Да идите вы все к шайтану! – пробормотал нерегиль на ашшари.
Амаргин между тем выпятил губу и осмотрел всех.
А Тарег сморгнул и открыл глаза для второго зрения. В сером неярком свете призрачного мира подвал казался умытым и четким, как квадрат во время урока геометрии. По стенам колыхались, развеваясь волосами и полыхая белесым пламенем, тени лаонцев. Их оказалось – о боги, как много – тринадцать? Нет, вон еще кто-то… и еще кто-то… шестнадцать, шестнадцать душ…
– Вот что я вам скажу, молокососы, – сурово высказался Амаргин. – Хватит верещать и терять попусту время. Что было, то было. А сейчас пришло такое, что пора отложить все в сторону. Навсегда.
Рвущиеся под ветром
– Но и ненадолго. Если Стрелок прав, то отряд из пары тысяч карматов не оставит от этой убогой деревни камня на камне. Мы так и так через пару дней погибнем, и все наши распри канут в Великую Пустоту вместе с нами. Но эти пару дней мы будем наслаждаться хорошим боем и сумеем забрать с собой не одну человеческую свинью. Что скажете, господа?
– Да… да… да… ты прав, Амаргин… – закивали и зашелестели тени.
– Скажи айсенам, что мы согласны на их условия, Стрелок, – посмотрел Амаргин ему в глаза.
Они были желтыми и стеклянными, как у набитого соломой барса в мастерской чучельника. За ними клубилось страшное, черное, горькое, как мышьяк, горе. Лаонец понимающе скривил губы: мол, я знаю, что ты видишь, но мне все равно. Смигнул и отвел взгляд.
На улице чествовали аль-Хатиба аль-Куртуби. Именитый богослов продвигался в толпе неспешно, кивая избранным и изредка протягивая руку в благословении.
