Абдаллах не успел ответить – со стороны перехода в Большой двор донесся быстрый топоток, и в низенькую арку влетел гулямчонок:
– Сюда идет эмир верующих!
Из перехода уже долетал звук множества шагов – шаркающих туфель и цокающих набойками каблуков. И высокий манерный голос, пришепетывающий и гортанно раскатывающий «р»:
– О мой эмир! Ты как всегда прав…
«Прр-аав» – Кавсар по столичной моде растягивал гласные. Счастливый смех аль-Амина вторил словам евнуха.
Не дожидаясь, пока халиф покажется в зале, все опустились на колени и прижали лбы к полу. Абу аль-Хайджа снова проклял здешний климат – проклятый мрамор леденил ему даже глаза.
– Ну что у вас тут…
Шаги остановились.
– Разрешаю поднять головы и смотреть на нас!..
Голос подозрительно ломался. Абу аль-Хайджа оценивающе поглядел, как халиф опирается на плечо высокого безбородого красавца: так и есть, пьян. Запинаясь и пытаясь не шататься, аль-Амин высоко вздернул голову в роскошной многоцветной чалме – его, естественно, мотнуло. Халиф крепче сжал локоть на шее Кавсара, теснее прижимаясь к евнуху. Тот, улыбаясь, запрокинул белое смазливое личико и что-то зашептал аль-Амину на ухо. Блестя нетрезвыми глазами, халиф улыбался и слушал.
Бедуин покосился в сторону нерегиля: тот продолжал, как и все, стоять на коленях, опустив голову. На шепчущегося с евнухом аль-Амина он не смотрел. Порыв ветра бросил в натянутую ткань занавеса мощную дробь капель. На дворе монотонно бурлило и шелестело – дождь и не думал прекращаться.
Наконец, халиф счастливо оглядел любимца и запечатал ему рот длинным поцелуем. И легонько оттолкнул от себя – подожди, мол, потом договорим.
И сделал несколько неверных шагов в сторону нерегиля. Тот недобро прижал уши.
– Ну? Мне тут докладывают, ты и не думаешь идти в поход! Что молчишь, говори!
«Докладывают». Конечно, докладывают. Вторая неделя уже пошла со дня торжественного въезда эмира верующих в город, и только сегодня у нашего повелителя нашлось время, чтобы увидеть главнокомандующего. Видимо, оттого, что третьего дня пришли истошные донесения из Ракки – да что там Ракки, из Белых селений под Нисибином: карматские отряды свирепствовали по всей аль-Джазире и даже севернее. Людей сотнями уводили в плен, гнали, как собак, со сворками на шее. Исчадия ада появлялись, как призраки, в одном месте – чтобы нанести ошеломляюще кровавый удар и сгинуть, как кутрубы поутру. И тут же появиться в другом месте, в десятках фарсахов от разоренного накануне вилаята – и снова жечь, грабить, убивать, угонять в рабство.
– Я спрашиваю, почему не идешь в поход! – Аль-Амин капризно топнул ногой в изящной туфле.
С трудом выговаривая слова и то и дело откашливаясь – словно его что-то душило, – нерегиль, наконец, выдавил:
– У меня еще недостаточно сведений… о мой халиф.
– Сведений? Недостаточно?! – топнул снова и свирепо разорался аль-Амин. – Каких тебе еще нужно сведений, тварь ты поганая, они сожгли Гаусин!
– За ними бесполезно… – снова раскашлялся, да что с ним такое, – …бесполезно гоняться, мой повелитель. Нужно уничтожить их… гнездо.
– Вот и иди туда! – пуще прежнего взъярился халиф. – Иди в поход, ты, старый ленивый кошак, дармоед, я приказываю тебе идти в поход!
– Куда ты приказываешь мне идти, о мой халиф? – явственно скрипнув зубами, спросил нерегиль.
– В поход! На карматов! Вот сюда! – И халифская туфля – остроносая, на высоком деревянном каблуке – топнула в карту.
– Это пустыня Руб-эль-Хали, о мой халиф, – холодно отозвался Тарик. – Там нет карматов.
– А где ж они есть? – удивился аль-Амин.
И вдруг присел и принялся заинтересованно разглядывать тоненькие линии, отмечающие подземные каналы и вади, зеленые пятнышки оазисов и точки колодцев. И десятки, десятки надписей и стрелок, показывающих передвижения кочевых племен.
Тарик чуть-чуть поднял голову – а то он так и стоял на коленях, положив ладони на пол и едва не тыкаясь носом в карту, – и молча показал в сторону желтого пятна аль-Ахсы на побережье у самой южной границы.
– Хм… кругом пустыня… – совершенно трезвым голосом протянул аль-Амин. – А почему бы нам не переправить армию морем? А? Из Басры, к примеру? А?
Шепчущиеся и хихикающие евнухи примолкли. Снаружи все так же настырно шелестел и шумно капал дождь.
Тарик удивленно воззрился на своего халифа:
– Но… мне говорят, что у вас… в аш-Шарийа… нет флота… На каких кораблях мы будем перебрасывать войска, мой повелитель?
Аль-Амин резко выпрямился – и его тут же заметно шатнуло. Он затейливо отмахнулся. И упрямо сказал:
– А мы его построим. Построим флот. В конце концов, у аураннцев есть военный флот, в Айютайа тоже есть – а у нас нет! Это неправильно!
